– Я не твой любовник, – холодно ответила она.

– А, я уловила речь скотта, – засмеялась женщина. Дахут нахмурилась и закусила губу. Она была поглощена мыслями.

– Я учусь, – сказала она с верной интонацией. – Что тебе от меня?

– О, ничего, ничего. Уверена, что ты не станешь меня нанимать. Хотя ты можешь быть благодарен за мою помощь.

Дахут уронила руку на нож.

– Ты о чем?

– Ну, раз ты слишком надменен, чтобы болтать с людьми вроде твоих соседей, ты и не знаешь, что они о тебе говорят. Этот большой человек, который проводит с тобой так много времени, – в Исе не любят голубых. Были жалобы к хозяину, были. Он бы выкинул тебя и попросил бы, чтобы тех варваров убрали подальше из города. Но Мохта видит, что скрыто под одеждой, или улавливает через дверь шум, чтобы выяснить, что происходит. Я сказала ему, что ты не парень. Теперь они лишь смеются.

Дахут затряслась на месте.

– Зачем тебе такие проблемы? – насмехалась шлюха, оскаливаясь. – Знатная госпожа, никому не скажу я, хочет, чтобы ее любовники оставались в тайне. И оба красивые мужчины, насколько я заметила. Пусть их будет сколько угодно, но мне нужна плата. И хотя ты мне создаешь конкуренцию, я настолько добра, что сделала тебе это одолжение. Ты конечно же будешь мне благодарна? – захныкала она.

Дахут порылась в кошельке, бросила на пол золотую монету и повернулась спиной, вкладывая ключ в замок.

– Ах, как хорошо, – ликовала Мохта. – Ты, должно быть очень, очень знатная госпожа. Кто? Мне не пристало произносить твое имя, каким бы оно ни было, но девушке не может не быть любопытно, так ведь? Если тебе еще понадобится моя помощь, я тут.

Дахут вошла и с треском захлопнула дверь. Одна в тусклом свете она завыла от бешенства и рванула завязки на одежде. Когда она скинула ее, к ней вернулось самообладание. Она постепенно перенесла в это место свои роскошные женские наряды и сложила их в сундуке. Чтобы согреться, женщина выбрала толстое платье из шелкового гобелена и меховые комнатные туфли. Волосы она распустила, и мерцающими волнами встряхнула по плечам.

В дверь глухо постучали. Она впустила Ганнунга. Он попытался ее схватить, но она увернулась и скользнула назад.

– Не так быстро, – сказала она.

– Почему? – нахмурился он. – Я два дня остужаю свои пятки и зевоту, ожидая, пока ты сообщишь, что мы можем встретиться. – Связь осуществлял ее главный раб, для которого доверенные ею зашифрованные фразы ничего не значили. В некоторых случаях он выполнял роль ее охранника. Она запретила ему говорить о том, что она называла секретом и тайным делом. По совету Ганнунга позднее она намекнула слуге, что это касается тюленей. Северяне знали об этих животных больше, чем исанцы, потому что на них охотились. – Ну что ж, завтра ты пойдешь на подкашивающихся ногах!

– Может, именно это заметила Мохта, – пробормотала Дахут.

– В чем дело? – датчанин двинулся на нее. Она сделала рукой отгоняющий жест.

– Постой. – В ее голосе звенел такой приказ, что он остановился и вытаращил на нее глаза. – Я ждала из‑за предостережения. Меня предупредила моя сестра. Ходят толки. Как я узнала, даже в этой лачуге. Ты слишком долго слонялся без дела, недели две, а то и больше. Хватит уже.

Он смотрел сердито.

– Ты имеешь в виду то, что хочешь, чтобы я убил твоего отца? Зачем ты такая злюка?

– Ты поклялся, что сделаешь это, тем первым утром.

– Да, да, но…

Глаза ее сузились до голубых вспышек льда.

– Ганнунг, – сказала она, – ты спал с королевой Иса.