В атрии, с подставок причудливых форм, стоявших между колоннами, мерцало бесчисленное количество свечей. Музыканты на своем возвышении играли живую застольную песню в ионийском стиле. Пока никто не танцевал. В руках чарки вина, то и дело отрывался лакомый кусок с подноса, предложенного слугой, суффетские парни и девушки толпились перед Дахут и стоявшим рядом с ней человеком. Виндилис подошла. Они заметили. Их лесть и вопросы затихли.

Дахут быстро исправила положение. Она выделялась притворно застенчивым великолепием, парчовая рубашка, янтарное ожерелье, высоко собранные серебряной диадемой волосы. Подойдя и протянув руку, она широко улыбнулась и воскликнула:

– О, какой сюрприз! У меня и мысли не было, что наша пирушка будет вам по вкусу. Но добро пожаловать, трижды добро пожаловать, дорогая сестра.

Виндилис проигнорировала руку. Казавшимися огромными на исхудалом лице глазами она взирала на крупного мужчину в тунике и килте.

– Раз ты хочешь, чтобы с твоим гостем встречались твои друзья, и для этого присвоила жилище своего отца, то это означает, что хоть одна из Девяти имеет право тоже его поприветствовать, – сказала она достаточно спокойно.

– О, ну конечно, это сделает каждая из вас, я думала, в более тесной обстановке, – быстро ответила Дахут. – Ниалл, нас удостоила визитом королева Виндилис. Но Ниалл и сам оказывает нам честь, сестра. У себя на родине он носит титул короля. Он мог бы стать нашим, нашим союзником. Подобает, чтобы мы оказывали ему уважение, и… мой царственный отец еще отсутствует.

Ниалл не отвел голубых глаз под темным взглядом Виндилис. Улыбаясь, он коснулся сначала брови, потом груди: почтение тому, чем была она, с притязанием на то, что он не меньше.

– Я восхищен, госпожа, – сказал он. – Молва о галликенах достигла и Эриу. Во многом это привело меня сюда.

Виндилис поразила остальных тем, что улыбнулась ему в ответ.

– Естественно, в Исе уже о вас наслышаны. На данный момент вы – центр внимания, более того, я слышала, вы с достоинством несете это бремя.

– Спасибо, госпожа. Простите, если мне случается показать дурные манеры. У меня и в мыслях нет обижать своих обходительных хозяев.

Виндилис понизила голос.

– Вашу хозяйку. Это неслыханно, чтобы в доме у королевы гостил мужчина – если он не король Иса.

Окружающие постарались казаться непринужденными. Дахут побелела.

– В своем доме я делаю то, что мне вздумается, – отрезала она. – Покажи мне закон, где это запрещено.

Ниалл сделал едва заметный жест несогласия в ее сторону. Виндилис же он сказал:

– Конечно же и я беспокоился о добром имени моей госпожи, но она поступила по‑своему. В Эриу в этом не было бы ничего постыдного, и если бы хоть кто‑то дурно о ней отозвался, вскоре он не смог бы ничего сказать.

Виндилис кивнула.

– Да. Оскорбление было неумышленным, король Ниалл. Должно быть, вас привели к нам весомые дела.

– В мыслях у меня не только торговля, – отвечал он, – но в другом месте об этом лучше всего говорить.

– Верно. У меня нет желания портить тебе празднество, Дахут. Но доставь мне на несколько минут удовольствия. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что эти молодые люди не меньше Девятерых горят желанием узнать все, что наш гость хочет о себе рассказать.

Неловкость ослабла. Возможно, только Дахут и осознавала невыраженное явно противостояние между жрицей и мореплавателем. Смех Ниалла казался вполне непринужденным.

– Теперь это будет долгая история, и не все из нее подобает услышать, – сказал он. – В моей стране мы – варвары.

– В которой части Ибернийского полуострова она расположена? – спросила Виндилис.