|
Кое-кто, склонив шею, почтительно подносил ладонь ко рту – знак, что готов принять пищу из руки чужеземного воина. По обе стороны улицы распахивались двери лавок и мастерских, из кабачков доносился стук посуды и приятное слуху бульканье, со дворов выкатывали бочки, обнаженные до пояса носильщики тащили фрукты и рыбу, служанки разжигали очаги, и в воздухе уже витал свежий аромат лепешек. Толпа делалась гуще, группы мужчин стояли, что-то обсуждая, под навесами галерей, другие собирались у харчевен и мастерских горшечников и кузнецов, женщины, звеня браслетами, сновали из лавки в лавку. Кажется, рынка в городе не было, но торговали везде и всюду – горшками и кружками, чеканной металлической посудой, блюдами и чашами, пестрыми тканями, поясами из кожи, оружием, одеждой, украшениями, плодами земли и дарами моря. Это зрелище не удивляло Калеба – в не очень продвинутых мирах, вдали от космопортов и кварталов знати, все выглядело похожим. Дир, Опеншо, Высокая Ветвь, Гендерсон, Габбра, Каокаоли… Те же лавки и кабаки, запахи вина и пищи, бойкая торговля и несравнимо больше мусора и грязи…
Но было какое-то отличие, очень важное. Иные товары?.. Не ленты с цветными снами, не одежды из синтетики, не голокамеры, не лазерные резаки, а набор примитивных изделий вроде глиняных кружек и железных ножей?.. Нет, дело не в этом, решил он. Возможно, лица?.. Крупные рты, широкие скулы, глаза, запавшие под надбровной дугой, и это обилие волос, львиные гривы, что спадают до пояса?.. Но в человеческой вселенной наверняка нашлись бы люди, похожие на боргов, хоть Калеб таких не встречал. И что с того? Его опыт ограничивался парой сотен планет, а их были мириады! Экспансия в другие звездные системы шла тысячелетиями, колонисты смешивались с жителями далеких миров, иногда вымирали под влиянием новой среды, но чаще изменялись, порождая такое разнообразие обличий, что даже Архивы были бессильны собрать их полностью в своих каталогах. Нет, внешность тоже ни при чем, думал Охотник. Скитаясь по Старым и Новым Галактикам, он вдоволь насмотрелся странных лиц и заросших шерстью физиономий, что походили иногда на звериные морды. Пьяная Топь и Гендерсон с их дикарями казались еще не худшим вариантом. Внезапно он понял, что здесь не так. Мальчишки! На Габбре, Дире и Опеншо, в любом из обитаемых миров, в такой толпе сновали бы мальчишки, дрались, вопили, клянчили, тащили бы все, что плохо лежит… Тут он их не видел. Мужчины, женщины… большей частью без явных признаков возраста… Одни – почтенные горожане в синих и голубых хитонах, в сандалиях и чеканных поясах, украшенных серебром, – знать, торговцы, мастера… Другие одеты проще, полуголые, босоногие – слуги, рыбаки, носильщики, погонщики буа… Много женщин, и среди них встречаются красавицы, похожие на созданный Дайаной облик… Еще – крепкие парни с дубинками, кинжалами и выправкой воинов… Эти чаще склонялись перед Калебом – возможно, помнили его с дней сражения и перехода через горы. Мужчины, женщины… Взрослые! Ни одного ребенка, ни младенца на руках у матери, ни шустрых пареньков в толпе, ни юных девиц… Изучать боргов – не главное, сказал Десмонд в начале пути. Они вымирают, полностью вымирают, вся планета… Вот проблема! Подумав о Десмонде, Калеб, точно по наитию, вспомнил слова провидца Вастара. Сказанного вчера не забудешь… лучше дитя с короткой шеей, чем никакого… Наверняка лучше, согласился он, озирая толпу. Был бы Потомственный Охотник Калеб пришельцем с островов, хоть южных, хоть северных, что-то, может, и получилось бы… Но он не борг, он от другого семени, и зря ему прислали этих женщин. Одна польза от него – убить, как просила Зарайя… Он свернул в поперечную улицу. – Хозяин, – забормотал Тоут за спиной, – хозяин! К Дому Памяти в другую сторону. |
