Он обнял ее за плечи:

— Не горюй, Маривона. Все хотят местечко под солнцем. Это называется социальный рост. Загляни ко мне. Я тебе подсоблю. Беги давай, глупышка.

Девица просияла:

— О, спасибо, месье Дули.

— И не прибавляй фамилию людей к «месье» и «мадам», когда к ним обращаешься. Отдает простонародьем.

— Вот как? Я не знала.

— Да, это тебя сразу выдает.

Он поглядел ей вслед поверх своего стакана с оранжадом:

— Подумать только, как готовое платье ломает социальные барьеры, вы не находите, Ренье?

— Хм.

— Значит, по-прежнему в дерьме?

— Не знаю, Дули, что вы называете «быть в дерьме». Дерьмо штука субъективная. У каждого — свое.

— Почему вы отказываетесь от предложения Кляйндинста? Он вам предлагает семьсот миллионов и восемь тысяч акций СОПАРа. Не так уж плохо.

— А почему вас так интересует мое положение?

Он подмигнул:

— Из-за Омаха-Бич и партизанства…

— Cut out the shit. Почему?

— Потому что я хочу, чтобы вы продали Кляйндинсту и взяли восемь тысяч его акций.

— Его последнее предложение — триста миллионов и восемь тысяч акций. Это неприемлемо.

— Соглашайтесь.

— Джим, я знаю, что вы человек очень сильный и трезвый… в деловом плане…

Он хохотнул:

— Я вам слишком много наболтал в Венеции… Продавайте. Я вам гарантирую разницу между тем, что дает Кляйндинст, и ценой ваших акций по самому высокому курсу семьдесят четвертого. По самому высокому. А они упали в цене на шестьдесят восемь процентов. Это твердое предложение. Но вы мне уступите восемь тысяч Кляйндинстовых акций. — Я начал понимать. — И заткнетесь. Никому ни слова, даже вашему сыну.

— Восьми тысяч акций достаточно, чтобы наложить лапу на СОПАР?

— Я умею считать. И я считаю уже три года. Мне нужна Кляйндинстова шкура, и я ее получу.

— Можно спросить почему? Или это слишком личное?

Некоторое время он рассматривал меня с симпатией.

— Не уверен, что вы сможете понять, дружище. Вы слишком… как это говорят? Малы? Малый и средний бизнес, так, что ли?

— Ага.

— Думаю, что Буссак, Флуара, Дассо или Пруво меня бы поняли. Тут все дело в силе, дружище. Сила. Вам знакомо это слово?

— Вы чертовски доходчиво изъясняетесь, старина.

— Да, между Кляйндинстом и мной вопрос силы. Хотите, чтобы я вам малость растолковал?

— Я очень хорошо понимаю, о чем пошел бы толк, Джимми.

Он и бровью не повел. Умел держать удары.

— Ну так как?

— Мне нужны серьезные гарантии.

— Через неделю получите письмо от моего адвоката. Вы его вскроете, прочтете и опять запечатаете. О’кей?

Некоторое время я молчал, а потом в его глазах промелькнуло своего рода дружелюбие.

— Так вам по крайней мере не придется зависеть от тридцатимиллиардного торгового оборота, который Франция собирается вроде бы наладить с Ираном в ближайшие годы. Смех, да и только!

Он швырнул стакан с оранжадом в олеандровые кусты и удалился своей походкой любителя побродяжить.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Я и мечтать не мог о том, чтобы лучшим образом ликвидировать свое дело. Думаю даже, что моей первой реакцией были слова: «Все-таки есть Бог», что, в общем-то, является наибольшей честью, которую один президент компании может оказать другому.

Я побродил еще некоторое время среди гостей, отдавая дань гостеприимству хозяев, Руиса я заметил в тот момент, когда уже собрался уходить.