– Однако персонал ВВС, находившийся на тринадцатой полосе, опознал Армалайда по фотографии. Поэтому мы практически со стопроцентной уверенностью можем констатировать, что он попал на борт “шаттла”, прежде чем тот оторвался от земли.

– Боюсь, я не совсем понимаю вас. Есть еще какая нибудь информация?

– Так точно, еще недавнее сообщение о том, что Армалайда видели в закусочной бистро недалеко от местечка Рай, штат Нью Йорк.

На другом конце линии повисло молчание.

– Господин президент, вы слышите меня? Голос президента, неожиданно возникший в трубке, принял металлический оттенок и словно бы куда то отодвинулся.

– Значит, Рай находится в предполагаемой зоне приземления “шаттла”?

– Так точно, сэр. Поэтому сообщение показалось нам достойным рассмотрения. Однако наши агенты не обнаружили там никаких следов Армалайда.

– Простите, – извинился президент. – Мне нужно позвонить по чрезвычайно важному делу. Всего хорошего.

Выскользнув из Овального кабинета, президент объявил дремавшей в приемной секретарше, что сам собрался немного соснуть. Он знал, что новости о его “злоупотреблении рабочим временем” завтра же просочатся в прессу, но это его мало заботило. Если бы только они знали, чем он занимается во время этих своих “злоупотреблений”... Президент улыбнулся про себя. Нет, не дай Бог – еще подвергнут импичменту. Правда, потом они сразу вспомнят про поправку номер двадцать один – и он займет Овальный еще на один срок. Что ж, поживем увидим.

Войдя в собственную спальню, президент присел на край кровати и выдвинул нижний ящик комода. В ящике оказался телефон. Обычный аппарат фирмы “Америкен телефон энд телеграф”, ярко красный, с одной лишь особенностью – без кнопок набора. Сняв трубку, президент поднес ее к уху и прислушался.

На другом конце линии ему ответил голос доктора Харолда У. Смита:

– Слушаю вас, господин президент.

– Вся эта катавасия с “Гагариным” зашла в тупик, Смит. Однако для вас у меня есть кое какие сведения. ФБР сообщило мне, что тип, который пробрался на борт “челнока” в аэропорту Кеннеди, – не кто иной, как находящийся в розыске преступник по имени Эрл Армалайд. И всего два дня назад его видели в вашей местности. Понятия не имею, что все это значит, Смит, но в голову мне сам собой приходит тот инцидент, который был у нас с русскими пару лет назад, насколько я помню.

– Три года назад, господин президент, – поправил Смит.

– И он, насколько я помню, обошелся нам недешево. Но это вовсе не значит, что Советы снова не могут измыслить какую нибудь такую же штуковину. Что вы на это скажете, Смит?

– Я могу уверить вас, господин президент, что посадка “Гагарина” не является частью какой либо заранее спланированной акции.

– Военные считают, что “челнок” уже отбыл обратно в Россию. Ваше мнение?

– Я пока не пришел к какому либо определенному выводу, сэр. Но мои люди уже работают над этим.

– Прекрасно. Потому что у меня здесь над этим работает невообразимое количество кретинов. А мне нужны надежные люди, Смит. Иными словами, вы и ваша организация.

– Благодарю вас, господин президент. Я всегда ценил ваше мнение о нашей работе.

– Тогда почему по вашему голосу можно вообразить, будто я только что объявил о лишении вас наследства?

– Мм... простите, господин президент, – извинился Смит, – я свяжусь с вами, когда информация будет более конкретной.

Доктор Харолд У. Смит положил трубку на рычаг. Подумав, подтянул черный галстук. Нынешний президент ему нравился. Однако по роду своей деятельности он просто не имел права питать личную привязанность к тому или иному из своих непосредственных шефов.