И наши корабли были быстрее. Даже если бы нам пришлось состязаться, кто первым доберется до Фенриса, Волки отставали бы от нас на пару недель. Интересно, хотя бы несколько фенрисийских кораблей мчались сейчас по Морю Душ на защиту родного мира? Возможно. Даже вероятно. Но к тому времени, как они выйдут из варпа, все так или иначе уже закончится.

Я увидел, как включились двигатели военного корабля, приводные отсеки отошли в сторону, чтобы пропускать более горячее, широкое и белое пламя. Корабль, дрейфуя, начал крениться и вращаться, пока не встал на траверзе «Надежды Корела».

— Почему вы не отвечаете на наше приветствие? — раздался голос на командной палубе.

— Откровенно говоря, — начал Киснарос, — я искал подходящие слова. Я не думал, что все закончится вот так. И я до сих пор молюсь, чтобы мы покончили с этим конфликтом без дальнейшего кровопролития. Скажи мне, благородный Волк Фенриса, ты знаешь, зачем мы здесь? Знаешь, зачем я привел этот могучий флот к вашему миру?

Капитан Кастор не обращал внимания на переговоры. Он целиком погрузился в изучение потоков информации, поступавшей об одиноком корабле.

— Они готовят орудия, — сказал он. — И заряжают пустотные щиты, хотя, судя по повреждениям, им не продержаться и шести секунд против десятой части нашего флота.

— Мы знаем, зачем вы здесь, — в голосе было тепла меньше, чем в камне. — Вы здесь, что заставить Фенрис истечь кровью, чтобы успокоить стыд твоего черного сердца. Убей каждого мужчину, женщину и ребенка, который знает о твоей трусости, и можешь притворяться храбрецом и дальше. Да, инквизитор. Я — Таурангиан Тесак, и я знаю, зачем ты здесь.

Ответ Киснароса казался тяжелым от сожаления и был еще больше отталкивающим из-за болезненной искренности. Лорд-инквизитор всегда говорил так, словно на его плечах покоилась тяжесть всех миров Империума.

— Неужели во всем вашем ордене нет никого, кто пользовался бы рассудительностью не хуже секиры? Неужели каждая наша встреча должна заканчиваться обвинениями?

— Чего ты хочешь от нас? Мы не склонимся перед тобой. Мы не обнажим глотки, чтобы окончить войну. Что, по-твоему, мы должны сделать?

— Я только хочу положить этому конец. Я хочу поговорить с тем, кто может это закончить, пока все не началось всерьез.

Для ответа Волку потребовалась почти минута.

— Да, лорд. Среди нас есть такой.

Гололит Киснароса мерцал, то и дело теряя фокус из-за помех, генерируемых таким количеством кораблей.

— Твои мир и орден стоят на грани гибели, Таурангиан. Если среди вас есть тот, кто может говорить за Волков, тогда приведи его. Я молюсь лишь о том, чтобы он подбирал слова более взвешенно, чем ваш верховный лорд. Обе стороны должны найти компромисс и не пытаться геройствовать.

— Дай нам четыре часа, — ответил Таурангиан.

— Вы их получите, — пообещал Киснарос.

Его аватар медленно оглядел мостик — судя по всему, каждый мостик. Он посмотрел прямо сквозь Малхадиила, Аннику, Кастора и еще полдюжины офицеров.

— Гиперион, — вдруг произнес гололит. Мерцающее изображение смотрело прямо на меня.