Он шагнул к противнику и впервые нанес удар в полную силу. По задумке, гарда и нижняя часть лезвия должны были отбросить меч, а кончик острия войти между пятым и шестым ребром в бок пирата; получилось же нечто совсем иное. Жалобно звякнув, сабля обломилась у самой рукояти, и Конан оказался безоружным - если не считать сточенного ножа. Мало того: капитанский клинок упирался ему прямо под левую ключицу.

    Его спасло лишь изумление, отразившееся на лице пирата; тот, видимо, впервые рассмотрел, с кем ввязался в схватку.

    - Сопляк, чтоб мне не видеть света Митры! Молокосос, нищий ублюдок! Губы его скривились в презрительной усмешке, и Конан понял, что молодость лет его не спасет; ждать пощады не стоило. - Ну, сучий выкормыш, сейчас посмотрим, какого цвета у тебя кровь! У такого юнца, я думаю, она будет розовой, как у месячного поросенка.

    Конан не любил, когда ему напоминали о возрасте. Похоже, эти южане судили о воинах только по лицу и отсутствию бороды, тогда как в Киммерии он считался мужчиной - с того самого дня, как взял на меч первого врага. А под Венариумом он перерезал не одну глотку! Но времени для обид не оставалось, ибо превосходный клинок капитана вот-вот должен был выйти у него из спины. Скрипнув зубами, Конан хлопнул ладонью по своей сумке.

    - Ты, недоносок! Твоя сабля сломалась! Сделай что-нибудь!

    - Сейчас, хозяин! - раздался в ответ чуть слышный писк, и внезапно предводитель разбойников выпучил глаза и отбросил меч. Затем, схватившись за живот, он заметался по берегу, словно вспугнутый волчьей стаей гирканский заяц, и вдруг ринулся прямо в воду, навстречу второй шлюпке.

    - Что ты с ним сделал? - поинтересовался Конан, наклонившись, чтобы поднять вожделенный меч.

    Из сумки донесся печальный вздох.

    - Я хотел испепелить его на месте, мой господин, но, кажется, переоценил свои силы... Боюсь, у него только легкое расстройство желудка... Так что лучше начинай работать ногами, хозяин! Лихие люди, повторяю тебе!

    - Бегать я не привык, - буркнул Конан и повернулся к остальным противникам, удивляясь наступившей за спиной тишине.

    Там все было кончено. Фарал неторопливо вытирал свои клинки, легкие, длинные, со странным выгибом у острия; перед ним на песке лежало шесть трупов.

    Юный варвар торжественно поднял меч, почтив салютом столь славное деяние.

    - Я Конан из Киммерии, - произнес он. - Не рано ли ты начал чистить оружие? Подходит еще одна лодка.

    - Я Фарал из Аквилонии, - последовал ответ. - И оружие, киммериец, нам больше не понадобится.

    Клинки бесшумно скользнули в ножны, затем Фарал выхватил что-то из-за пазухи и метнул в приближавшуюся лодку. Конану показалось, что в воздухе просвистело нечто смертоносное - не то метательный нож, не то диск с заточенным краем или шипастая стальная звездочка. Эта штука впилась в левый борт рядом с гребцом, вызвав его испуганный возглас.

    - Эй, капитан, у меня еще много таких, - громко произнес Фарал, - и все они будут сидеть в черепах твоих людей, если ты не повернешь обратно. Понял?

    - Понял, - мрачно донеслось с лодки, куда уже успел вскарабкаться пиратский вожак.

    - А раз понял, так поворачивай! И спасибо, что ты подарил мне пять золотых.

    Теперь с лодки полетела брань. Фарал отвесил насмешливый поклон.

    - Еще раз благодарю! Пусть и с тобой тоже пребудет милость Митры! Не обращая больше внимания на море, странник поднял свой плащ и лежащую под ним котомку, затем, взглянув на Конана, усмехнулся.