- А разве есть разница?

    - Конечно! Подумай сам: воин воюет, и он - рыцарь ли, простой солдат - обязан подчиняться командирам. Обязан, понимаешь? А это значит, что ему приходится не только защищаться, но и нападать, атаковать, рубить и колоть кого прикажут, ибо это обычное дело на войне.

    - А боец?

    - Боец, само собой, бьется. Может воевать, а может заниматься совсем другим делом... скажем, наняться в охранники или показывать свое искусство народу на базарной площади. В отличие от воина, боец свободен, Конан... во всяком случае, так я понимаю эту разницу.

    Киммериец хмыкнул.

    - На базарных площадях много не заработаешь, - заявил он. - Война другое дело, хотя стать солдатом и подчиняться приказам я бы не хотел... Можно найти занятие и подоходнее - как у тех парней, что привезли тебя сюда.

    - Ты разумеешь - разбой? - спросил Фарал и, дождавшись кивка киммерийца, вымолвил: - Грязный промысел!

    - Это смотря у кого грабить, - не согласился Конан. - Если у путников вроде тебя, то грязный, но можно ведь и к владыке Ашарату в сокровищницу наведаться. Думаю, он-то не бедняк!

    - Не бедняк, разумеется. Но видишь ли, дружище, мой Учитель, - Фарал произнес это слово так, что стало ясно: речь идет об очень уважаемом человеке, - мой Учитель запретил мне разбойничать. И мне нельзя ни на кого нападать, только защищаться...

    - Да ну? - синие глаза Конана распахнулись. - Защищаешься ты здорово! - он махнул рукой назад, где на морском берегу остались шесть трупов. - А если б напал, так перерезал бы всю банду на галере, а?

    - Возможно. Только я никогда этого не сделаю. Я дал слово Учителю...

    - Удивительное дело! - Киммериец покачал головой. - Этот твой Учитель, видать, знатный мечник, а запрещает драться?

    - Нет. Запрещает нападать первым - такое уж у него условие, иначе не учит. Можно обороняться самому и защищать других, если они нуждаются в помощи.

    - Защищать других? - Конан в раздумье наморщил лоб, потом лицо его прояснело. - А, понял! Твой Учитель готовит телохранителей! И продал тебя какому-нибудь богачу в Шандарате! Может, самому владыке?

    - Твои догадки близки к истине, - ухмыльнулся Фарал. - Правда, Учитель меня не продавал, потому что я не виделся с ним уже лет шесть или семь... Но меня послали - правда, не к Ашарату, местному повелителю, а к другому человеку. - Тут улыбка сбежала с губ странника, и лицо его омрачилось. Немного помолчав, он добавил: - В этом городе, понимаешь ли, непорядок...

    О шандаратских непорядках Конан слышал довольно много, все на той же свалке к северо-западу от городских стен. Они его не тревожили - если не считать платы, что взималась с путников у ворот Шандарата. Говорят, раньше с пеших не брали ничего, с конных - мелкую серебряную монету, с купцов же и торговцев - тридцатую часть товара. Но времена, увы, меняются, и теперь даже пешие платили за вход серебром, а оборванцев и нищих в город вообще не пускали. Для самых подозрительных имелось другое место - на Обглоданном острове, что лежал в половине дня пути от городской гавани. О нем на свалке ходили жуткие истории.

    Дорога тем временем вильнула к востоку, огибая шандаратские предместья, потом опять потянулась на юг. Теперь слева и справа можно было заметить стоявшие в некотором отдалении лачуги и дома поприличней, но тоже не слишком богатые. Конан пояснил спутнику, что восточнее, на самом морском берегу, располагаются верфи, а за ними, ближе к тракту, которым они сейчас шли, поселок местных корабелов. Он был довольно велик, и обитал в нем рабочий люд самого разного пошиба: сразу у верфей селились подрядчики и мастера побогаче, за ними - плотники и столяры, кузнецы и резчики по дереву, а уж дальше - плетельщики канатов, подмастерья да грузчики.