Шум сделался громче; теперь в нем можно было выделить рев, протяжные вопли и завывания, словно существа, испускавшие все эти звуки, отмечали некое торжество или делили добычу. Чувствуя, что впереди лежит обширное открытое пространство, киммериец приостановился, разрядил арбалет и перебросил его на спину. Затем он срезал несколько огромных пурпурных листьев и протянул два из них Рине.

    - Дальше поползем - тут, под кустами, у самой обочины. Прикрой листьями голову и плечи и постарайся не шуметь.

    Девушка кивнула. Судя по близким воплям, ползти им предстояло недолго; тем не менее Конан досадовал и злился из-за вынужденной задержки - время его было на исходе.

    То ползком, то на четвереньках путники преодолели оставшийся путь и, тесно прижавшись друг к другу, залегли на опушке, под защитой непроницаемой для взгляда листвы. Ни сторожа, ни часовые им не встретились; обитатели стойбища либо чувствовали себя в полной безопасности, либо идея насчет охраны поселка не приходила им в головы.

    Отогнув краешек большого листа, Конан приподнялся и осмотрел простиравшуюся перед ним поляну.

    Она была покрупнее тех, что встречались странникам прежде, и простиралась на добрых сто пятьдесят или двести шагов, считая от конца тропы до гигантского древесного ствола, бурой колонной уходившего вверх. Как всегда, поляна эта кольцом охватывала дерево и, если не вспоминать о тысячах локтей пустоты под ногами и над головой, напоминала обычный луг с торчащим посередине утесом. Однако эту просторную луговину покрывали пурпурные мхи и травы огненного цвета, а скала тянулась слишком высоко и имела слишком правильную форму - оба эти обстоятельства нарушали сходство. Вдобавок, здесь царила полутьма, вечные сумерки нижнего мира, придававшие пейзажу туманную ирреальность, будто и красная растительность, и бурые ветви, и гороподобный древесный ствол находились не в воздухе, а под зыбкой поверхностью моря.

    Эти подробности, однако, не интересовали киммерийца; его внимание было приковано к странным существам, сгрудившимся на поляне. Коренастые, невысокие и широкоплечие, они заросли бурой шерстью и двигались хотя и быстро, но довольно неуклюже, иногда опускаясь на передние лапы. Тем не менее, Конан счел их людьми - хвосты у волосатых тварей отсутствовали (как, впрочем, и одежда), а на их толстых шеях болтались ожерелья из ярких перьев, просверленных орехов и звериных когтей. Было у дикарей и оружие дубинки и заостренные рогатины, без каменных наконечников и необожженные в огне.

    Те, что с громкими воплями толпились на лугу, выглядели довольно мускулистыми и крепкими. Самцы, догадался Конан и бросил взгляд на дерево. В стволе его зияло множество дупел-пещер, из которых вниз свисали лианы; в темных же отверстиях торчали мохнатые головы самок и подростков. Вероятно, им полагалось наблюдать за сборищем и дележом добычи издалека, чтобы не крутиться под ногами у мужчин; подметив это, киммериец негромко, но одобрительно хмыкнул.

    Рина подтолкнула его локтем в бок, шепнув:

    - Мне кажется, они спорят из-за наших мешков и оружия. Не могут поделить, что ли? Как ты думаешь?

    - Скоро им придется делить собственные шкуры, - сквозь зубы пробормотал Конан, вытягивая из-за плеча свой арбалет.

    - Подожди, не стреляй! - Рина положила теплую ладошку ему на плечо. Я надеюсь, мы сможем договориться...

    - С этими бесхвостыми обезьянами? - Киммериец раздраженно сбросил ее руку. Он чувствовал, как подступают головная боль и звенящая пустота, и это не улучшало его настроения. - Я готов потолковать с ними - когда мечи и фляга с бальзамом будут у меня. Но не раньше!

    Незачем спорить, надо действовать, решил он, лихорадочно обдумывая план нападения.