Рина горделиво улыбнулась, огладив свое ожерелье.

    - Почему же на слово? Тии'ка - умелые охотники; они сразу догадались, что висит у меня на груди. И они поняли, что эти клыки свежие. Я объяснила им, что ты убил Рогача Кро'вара совсем недавно. Теперь они готовы оказать тебе почести... да и мне тоже.

    - Вот как?

    - Ну конечно! Ведь мы вместе сражались с Кро'варом... и потом... потом... я - твоя женщина!

    - Первый раз слышу об этом, - заметил Конан, но тут Рина широко улыбнулась и подмигнула ему.

    Подал голос дикарь, ковырявшийся в носу; киммериец, уже начавший привыкать к вою и лаю, что заменяли волосатым человеческий язык, уловил вопросительную интонацию.

    - Почтенный старейшина спрашивает, не голоден ли ты, - перевела Рина.

    - Голоден! Скажи этим образинам, чтоб принесли сухие ветки. И побыстрей!

    Он с интересом ждал, желая послушать, как Рина залает и завоет, но у нее, оказывается, имелся совсем другой способ общения с волосатыми. Полузакрыв глаза, девушка на мгновение сосредоточилась, и вдруг пятеро дикарей разразились хриплым клекочущим хохотом. Потом рыжий ткнул пятерней в окровавленную груду на полу и что-то произнес.

    - Вождь спрашивает, зачем тебе дерево. Разве ты собираешься его есть? Когда тут столько хорошего мяса?

    Конан ухмыльнулся.

    - Не худо бы его поджарить, а, малышка? Ты могла бы догадаться и сама!

    Сохраняя полную серьезность, Рина сообщила:

    - Я только передаю слова, от тебя к ним и обратно. Видишь ли, тии'ка почитают мужчин куда больше, чем женщин... Для них ты - великий и грозный воин, а я... я всего лишь твоя девушка. Так что думать мне не положено.

    - Что ж, - произнес Конан, - я и в самом деле великий и грозный воин. Скажи рыжему ублюдку, что он в том скоро убедится, если дрова не доставят немедленно!

    Опустив веки, киммериец замер, вкушая блаженный покой. Пожалуй, размышлял он, стоит как-то отблагодарить Рину, сказать ей ласковое словцо: в этот раз девчонка выручила его и, к тому же, она была права со своими пророчествами - история с кражей закончилась вполне благополучно. Не первый случай, когда дар Рины выручает их! Теперь он не жалел, что согласился взять ее с собой - нет, совсем не жалел! А коли еще вспомнить сладость ее губ и трепет маленьких упругих грудей под рукой...

    Конан не успел додумать эту мысль до конца - два дикаря, вошедших в пещеру, почтительно выложили перед ним целую груду сухих ветвей. Он придвинул к себе мешок, вытащил огниво и высек огонь. Огромный ствол, в дупле которого люди гнездились подобно мелким насекомым, переполняли живые соки, и киммериец не боялся устроить лесной пожар. Он разложил небольшой костерок и, насадив на лезвие кинжала основательный кусок мяса, поднес его к пламени. Пятеро волосатых старейшин, морщась от дыма, следили за ним с благоговейным ужасом. Рыжий вождь робко потянулся к огню, но, почувствовав жар, быстро отдернул руку; его нижняя челюсть отвисла, из безгубого рта вывалился язык. Рина, приложив ладошку к виску, задумчиво поглядела на него, и дикарь успокоился.

    - Я сказала, чтоб они не боялись, - девушка повернулась к Конану. Бедняги никогда не видели огня - ведь тут не бывает даже гроз! Только дожди, что падают на верхний ярус джунглей.

    - Спокойный мир, - заметил киммериец.

    - Ты забыл про Рогача и такир'дзеннов?

    - Ничего я не забыл, - Конан принюхался к мясу; пахло оно весьма аппетитно. - Но в этом пурпурном лесу не так опасно, как в верхнем мире.