Дружки оруженосца завопили от страха. И бросились к двери, прочь от Щена, который кровожадно закружил возле Пиллора.

Брант пропустил их и подошел к девочке.

В вытаращенных глазах Пиллора стоял ужас. Он зарыдал, что‑то бессвязно бормоча, бросил меч и пополз, помогая себе уцелевшей рукой, подальше от них.

Брант сказал:

– Уходим. Скорее.

И посмотрел на Щена – отчего‑то без всякого удивления.

Дарт направилась вслед за мальчиком к двери.

– Отзови своего демона, – напомнил он.

У нее не было сил спорить.

– Ко мне, Щен.

Словно не слыша, тот продолжал бешено носиться вокруг Пиллора. Вздыбив гриву, изрыгая из пасти огонь.

– Ко мне! – сказала Дарт строже. Она помнила, что случилось с другим мужчиной, в птичнике школы Чризмферри. Видела, каков бывает Щен в неистовстве. И в глубине души желала того же Пиллору.

А Щен словно бы чувствовал это. Он оглянулся на нее, и в его сверкающих глазах она увидела отражение собственной ярости. И еще что‑то – не от этого мира. Чего – понять не могла.

Оба жаждали крови – и он, и она. Но тут Брант взял ее за локоть, мягко и настойчиво подтолкнул к двери.

– Ко мне! – снова приказала она. – Быстро.

Щен остановился. Пиллор застонал, пополз к стене. По полу за ним тянулся мокрый след – видно, обмочился со страху. Но больше ему ничто не угрожало. Щен наконец послушался. Недовольно потрусил к Дарт.

От него пахло горелой кровью – ее собственной. А может, и кровью Пиллора.

Едва выйдя в коридор, они услышали крик на главной лестнице:

– Демон!

Брант взглянул на девочку. В изумрудных глазах его она заметила золотые искорки.

– Куда теперь? – спросил он.

– Сюда, – сказала Дарт и торопливо повела его в другую сторону, к черной лестнице, лабиринтам коридоров и комнат, где жили слуги подземных обитателей и рыцарей Ташижана.

– Он исчезает, – сказал Брант, посмотрев на Щена.

– Кончилась Милость, которая дала ему плоть.

Тут Щен растаял вовсе, снова стал призрачным – и как раз вовремя. Распахнулась одна из дверей, вышел, привлеченный переполохом, в коридор старенький слуга. Щен пробежал прямо сквозь его ногу, и Дарт с Брантом поспешили поскорее пройти мимо.

Добравшись до черной лестницы, они спустились бегом на целый пролет.

– О какой Милости ты говорила? – спросил Брант по пути.

– О такой. – Девочка обернула плащом раненую руку, прижала к груди. – У меня в крови.

Она понимала, что приоткрывает тайну, которую никому не следует знать. Но выдумывать отговорки не было ни сил, ни желания. Да и странный мальчик этот, казалось, знал больше, чем хотел показать.

Как он нашел ее, к примеру, в той комнате?

Похоже, секреты имелись у обоих. И оба не спешили открывать их до конца.

Брант завидел нишу, придержал девочку и увлек ее туда. Вытянул из внутреннего кармана плаща платок из грубого холста. Взял руку Дарт и ловко замотал им кровоточащую ладонь.

– Пальцы двигаются?

Дарт проверила. Двигались, хотя было больно.

– Порез вроде неглубокий, – сказал он. – Но надо показать лекарю.

Ощутив внезапно неловкость от его прикосновения, Дарт высвободила руку.

– Покажу.

Они снова вышли на лестницу. И услышали наверху громкие, вопрошающие голоса. Рыцари теней пустились на поиски.

– Они с демоном побежали туда! – истерически прокричал кто‑то.

Пиллор.

Брант вздохнул, словно сожалея уже о своем заступничестве. Но потянул ее вниз по лестнице, не дожидаясь преследователей.