Соболев влез за пазуху и извлёк оттуда «зиг-зауэр 226» с глушителем.

– Вот те раз! – с неподдельным удивлением воскликнул Клён. Его правая рука уже лежала на рукояти его собственного именного пистолета Макарова, спрятанного под столом.

– Не морочь мне голову!!! – заорал Соболев – Ты что-то задумал, но я пока не могу понять, что. Собираешься исламскую революцию устроить в пределах отдельно взятого бункера?!

– Какая революция, дорогой? – Квасин умело сымитировал кавказский акцент, театрально раскинув руки.

– Как ты понимаешь, дорогой, мы это нашли не в оружейной комнате, а прямо на кухне ВИП-сектора, под декоративной обшивкой. И кто же это у нас такой любитель немецкого оружия, мать его?!

– А… – удивлённо протянул Клён. – Ну, это может быть кто угодно.

– Не может быть, Константин Фёдорович, не может быть! Вот возьмём мы сейчас, проверим этот пистолетик на отпечаточки пальцев, и я зуб тебе даю – найдём там Мать, ну или Крошку, на худой конец.

– Ну, можете проверить, – спокойно предложил Квасин.

– Ты понимаешь, на какой риск я пошёл, приглашая тебя сюда… Костик? – прошипел генерал. – Да ещё и со всей этой твоей шоблой? Хотя ты один стоишь всей «Аль-Каиды» вместе взятой. Пойми: та поддержка, которую я тебе оказываю, не означает того, что кто-то хочет здесь применить твои идеи на практике. Скажу больше, – прищурился Соболев, – меня от них воротит! Всё, что я делал для тебя раньше, я делал ради Родины, ну и ради нашей с тобой старой дружбы. Именно ради этого я общаюсь со всеми этими крошками, кубиками, кондорами. В обычной жизни я послал бы их на хер. Здесь не БДСМ-клуб для радикальных исламистов. Ни я, ни все остальные, по большей части, не хотят ни для себя, ни для своих детей того будущего, которое ты собираешься им навязать!

– Ну, навязывать я пока ничего и никому не собираюсь, – спокойно произнёс Квасин, – однако если тебя интересуют мои планы на будущее, мы можем поговорить об этом. У тебя-то какой план, Дмитрий Оттович?

Соболев сжался и промолчал.

– Ты хоть понимаешь, что если мы будем жить так, как сейчас, то вряд ли протянем даже полгода. Вот подумай: какого будущего ты хочешь для своих детей? Да, кстати, у тебя же их нет!

– Но это не значит, что… – задумчиво произнёс Соболев.

– Это значит, что мы должны избавиться от балласта, который тянет нас ко дну, – с нажимом произнёс Квасин. – Это значит, что мы должны справедливо перераспределить ресурсы внутри нашего сообщества. И это значит, что мы должны создать научную и производственную базу для нашего выживания и выживания будущих поколений. Не всё ещё потеряно. Как, кстати, продвигаются дела с подготовкой поездки в Раменки? – перевёл разговор на другую тему Клён.

Соболев ещё не успел остыть и некоторое время не отвечал: видимо, сказывалась усталость.

– Всё, в общем, готово, – мрачно произнёс он наконец.

Квасин откинулся на спинку стула:

– Я готов помочь всем, чем смогу.

– Да ничего мне от тебя не нужно, – устало сказал Соболев, – занимайся своим делом.

– Своим – это каким? – поинтересовался Клён. – Могу у вас в комнате убраться, не желаете?

Соболев резко поднялся с кровати и бросил пистолет на стол:

– Да пошёл ты…

И пошёл в выходу, Клён едва успел нажать кнопку электромагнитного замка, прежде чем Соболев ухватился за ручку. Тот остановился в дверном проходе и язвительно бросил:

– Передавай привет своим крошкам, скажи, чтобы поменьше долбились там наркотой, а то, говорят, их там плющит вовсю.