Слепая для камеры дорога шла по прямой до стены дома, и единственным укрытием на ней была густо заплетенная плющом пергола. Вита, согнувшись, добежала до нее и села на корточки, прижавшись боком к податливому, увитому растениями трельяжу. С этой стороны все окна особняка были темны, и особняк казался нежилым. Вита вдруг отчего-то подумала, что внутри там должно быть очень неуютно.

Порыв ветра пронесся сквозь полумрак, качнув голые ветви деревьев с едва слышным шелестом, и Вита машинально повернулась на звук. Это спасло ей жизнь. Собаки, охранявшие владения Баскакова, действительно обходились без лая, и незаметно и бесшумно подобравшийся к ней здоровенный, мускулистый ротвейлер прыгнул молча и увернуться от него уже было невозможно. Она успела только вскинуть руку с бутылкой и нажала на рычажок распылителя одновременно с тем, как собачьи лапы коснулись ее плеч. Мощный толчок отбросил Виту на трельяж, тот хрустнул, листья плюща окатили ее сотнями ледяных капель, и в тот же момент раздался жалобный вой.

Струя нашатыря попала ротвейлеру прямо в нос и оскаленную пасть, и теперь, утратив к Вите всякий интерес, несчастный пес крутился по земле, тер морду передними лапами, чихал, разбрызгивая липкие хлопья пены и визжа почти по-щенячьи. Он выбыл из строя по крайней мере на четверть часа.

Вита вскочила, продолжая держать бутылку в вытянутой руке, ладонью другой зажимая себе нос и рот, чтобы не надышаться ядовитых паров. «Жива, жива, жива!» — торжествующе выстукивало в ушах сердце.

Она не пропустила вторую атаку, и нажала на рычаг распылителя прежде, чем ротвейлер успел прыгнуть на нее. В этот раз ядовитая струя пришлась прямо в холодно сверкающие глаза. Звонко щелкнув зубами, ротвейлер горестно взвыл, с разбегу перекувыркнулся через голову и, продолжая выть, скрылся за углом дома.

Вита с опаской посмотрела на первого ротвейлера, возившего пострадавшей мордой по земле, потом повернулась, убедилась, что ее нехитрое устройство все еще действует, и, пригнувшись, быстрыми, мелкими шажками добежала до стены дома, к которой и прижалась. От волнения дыхание ее стало быстрым и коротким, голова слегка кружилась от недостатка воздуха, плечи, в которые ударили лапы ротвейлера, ныли — наверняка утром будут синяки.

Она пошла вдоль стены к углу, едва касаясь камня затянутой в перчатку ладонью, и вслед за ней в темных стеклах низких арочных окон плыло ее призрачное отражение, рассеченное толстыми решетками. Добравшись до угла, она остановилась, осторожно выглядывая из-за него, и тут же услышала, как отворилась входная дверь и чуть не подпрыгнула от радости.

* * *

— Пойдите и выкиньте их отсюда! — мрачно сказал Тима, наблюдая за происходящим на мониторе. Девушки давным-давно освободились от одежды, включая и тонкие, как ниточки, трусики, и теперь просто танцевали перед воротами, выгибаясь и то и дело принимая позы, порадовавшие бы любого гинеколога. Каждая была наискось, от бедра к плечу, словно победительница на конкурсе красоток, перевязана розовой ленточкой, завязанной кокетливым бантиком. Девушки были отлично сложены, и он, конечно, смотрел бы на них часами, но он единственный из всех не забыл, что находится на работе, и три проститутки были очень значительным отвлекающим фактором. Кроме того, Тима видел, что на противоположной стороне улицы уже собралось человек десять, наблюдавших за всем этим с предельно разинутыми ртами, и в окнах особняка напротив торчали головы. Позор на всю улицу!

— Тим, да ладно тебе, что ты в самом деле — когда такое еще будет?!.. — заныли остальные, не отрывая глаз от монитора. — Разве только еще вживую посмотреть. Слушай, раз Валентиныча нет, надо узнать у них, заплачено ли, а тогда, может, они тут внутри станцуют… ну и все такое?

— Я сказал — выкиньте их! — твердо повторил Тима.