Сашенька стоит помалкивает, ресницы вниз.

А Саша? Ну, Саша терпеть не станет. Саша не такой человек, чтобы терпеть.

— Эй, Воронин, язык без костей! — это для начала. А потом ещё. — До четвёртого класса доучился, а ума не нажил!

Тут всё дело не в самих словах, а в тоне. И по тону Женька Воронин чувствует — добра не жди. Надо отстать, Женька очень хорошо это чувствует. Но сразу отстать как-то неприлично. Как будто испугался, все так и поймут. Поэтому Женька отвечает:

— У тебя больно ума-то много, прямо склад. Всё равно жених и невеста. — И ещё больше высовывает свой язык без костей, лиловый от шариковой пасты.

Больше всего Сашу задевает этот разрисованный нахальный язык.

— Смотри, Воронин! — кричит Саша из самой середины своего океана. — Месть будет страшной!

Воронин и сам знает, что месть будет. И скорее всего она будет именно страшной. Но как уйти? Неловко как-то.

— Ха! Испугался, задрожал! — нагло отвечает Женька. — Все мои поджилки трясутся.

Саша далеко. Почему-то Саша не спешит вылезти на сушу. И Женька набрасывается на Сашеньку.

— А ты чего стоишь? Стоит ещё.

Изо всех сил Женька толкает Сашеньку, и Сашенька отлетает в сторону, чистенький мешок со сменной обувью летит в лужу. Справедливости нет, попадает тихому человеку, который и слова не сказал за всё время.

Сашенька крепко сжимает губы, чтобы не заплакать.

— Сейчас заревёт! — злодейски хохочет Женька Воронин. — Ой, не могу! Прямо кино!

Саше надо защищать сразу двоих. Саша топает ногой по луже, брызги летят Женьке Воронину в лицо, на шапку, на куртку, на брюки. Женька стоит под этим душем, струи грязной ледяной воды текут по нему.

— Доорался, Воронин? Дотолкался?

Женька Воронин отряхивается, как выкупанная собака. Он говорит:

— Ну, теперь, Саша, смотри. Теперь конец. Держись теперь. Вот так.

Женька отправляется домой сушиться, бормоча угрозы. Он идёт медленно, чтобы никто не подумал, что это бегство с поля боя. Нет, это — солидный уход по собственному желанию.

И тут вдруг Саша со злостью кричит Сашеньке:

— А ты-то чего стоишь, моргаешь? Пустое место, а не человек! Смотреть противно! Голову тебе оторвать — и то мало!

Ну что это? Разве справедливо?

А Сашенька?

Сашенька не выдерживает. Так и покатились градом слёзы, так и полились частые, солёные, горькие. Никак их не удержать и не скрыть. Ползут по щекам и капают с подбородка. Всё-таки довели Сашеньку до слёз. Ну что за люди!

Сашенька бредёт к дому и ненавидит себя за всё. За тихий нрав, за эти слёзы, за то, что пустое место, а не человек.

А Саша?

Саша сразу, в ту же секунду, забывает про Сашеньку. Зачем помнить про того, кто способен разреветься из-за пустяка.

— Ура! Да здравствует океан!

Вышла из-за угла старуха с хозяйственной сумкой и остановилась. Бывают такие женщины, которые никуда не спешат. И давай на Сашу кричать:

— Не стыдно? Хорошего мальчика затюкивает! А сама-то! Девочка, а хуже мальчишки! Выходи из воды сейчас же!

Саша не удивляется. Сашу довольно часто ругают.

А вот ты, читатель, наверное, удивился. Саша-то, оказывается, девочка. А ты, конечно, думал, что из них двоих Сашенька — девочка. А Саша, ты считал, мальчишка — боевой, непокорный, громкий. Но — вот видишь, всё наоборот. И ты опять ошибся. Но ты, читатель, не виноват в этой ошибке. Просто бывают в жизни вот такие путаницы. Женственные мальчики. Неженственные девчонки. Они и сами иногда забывают, что в любом возрасте мужчина должен быть мужчиной.