— Сашенька, не отвлекайся, учи уроки.

— Я и не отвлекаюсь, мама, я учу.

— Стыдно говорить неправду. Сядь за стол, не горбись и сосредоточься. Учи, пока не выучишь. Приду — проверю.

Сашенька привык, что мама всё знает о нём, как будто видит его со своей работы. Такая уж у Сашеньки мама.

Он снова уселся за стол, постарался не горбиться — выпрямил спину, развёл плечи, втянул живот и высоко поднял голову. Но долго в таком положении не просидишь. Сашенька скоро опять слегка согнулся и стал учить, пока не выучит.

Но стихотворение сегодня почему-то не запоминалось, хотя память у Сашеньки очень хорошая. Разные мысли отвлекали его и без спроса лезли к нему в голову. Отделаться от этих мыслей было невозможно. Вот какие это были мысли.

Конечно, Саша Лагутина может дружить с кем хочет. Это, в конце концов, её личное дело, с кем ей дружить. Только непонятно, почему она выбрала именно Курбатова? Ну что в нём особенного, в этом Курбатове Константине? Хорошо играет в настольный теннис. Да, это есть. Сашенька справедлив, он не отрицает — в настольный теннис Константин Курбатов играет действительно хорошо. Но неужели это самое ценное в человеке — как играет он в настольный теннис? И неужели такая девочка, Саша Лагутина, с жёлтыми глазами, похожими на леденцы, судит о людях по их умению играть в настольный теннис? Хорошо играешь в этот теннис — хороший человек. А не умеешь играть — пустое место и ноль без палочки? Так? Но это же неправильно! Существуют на свете гораздо более важные вещи. Великая преданность и верность на всю жизнь. Неужели это ничего не стоит? Неужели Саша Лагутина не способна это оценить? А вдруг она просто не догадывается, что в Сашеньке, в Черенкове Александре, скрываются такие великие достоинства — преданность и верность на всю жизнь. Она и не представляет себе, что он — будущий чемпион мира по самбо. Это вам не какой-то настольный теннис, пинг-понг, ерунда собачья, плюнуть и растереть.

Вчера Саша сказала Сашеньке:

— Я тебя в упор не вижу.

Позавчера она сказала:

— Манная каша, а не парень.

Третьего дня она крикнула при всех:

— Кисель ты, Черенков!

А сегодня её глаза горели ярким леденцовым огнём.

— Пустое место! Голову тебе оторвать! — сказала она.

Сашенька вздохнул долгим вздохом. Особенно оскорбительными были все эти съедобные клички: «манная каша», «кисель», «лапша». Все надежды пропадают, если тебя назовут лапшой. Тем более — манной кашей.

Опять позвонила мама.

— Сашенька, выучил все уроки? Я беспокоюсь. Алёша не пришёл? Что-то долго его нет, я волнуюсь.

— Ты, мама, не волнуйся. Он скоро придёт. Ну чего ты всё волнуешься? Я уже все уроки сделал.

— Будут у тебя дети, тогда поймёшь, о чём мать волнуется. Пусть Алёша мне позвонит. Боюсь, он простудится. За городом намного холоднее.

Мама положила трубку, а Сашенька стал представлять себе разные картины.

Вот одна картина.

По улице идёт Саша Лагутина. Синее пальто, голубая шапка. Шагает быстро, мешком размахивает, песенку напевает. И вдруг из тёмной подворотни на неё вылетает огромный и жуткий хулиган. Саша побледнела, зажмурила от страха свои прекрасные глаза и шепчет: «Помогите!» А кто поможет — пустая улица, вечер. Никто не приходит на помощь. И тут появляется человек, сильный и могучий. Это Черенков Александр как раз совершенно случайно оказался здесь. Он возвращается с тренировки по самбо. Или по вольной борьбе. Или по боксу. Не в этом, в сущности, дело. Он подбегает к хулигану и здесь происходит удивительное чудо. Этот Сашенька, этот кисель, манная каша, лапша и вермишель, одним рывком, специальным приёмом, который знают только чемпионы, — этим приёмчиком Александр Черенков кидает громилу на землю.