|
Со времени той первой поездки в Вашингтон Салли помнила, в каком отделе Госдепартамента можно его найти. - Он не работает у вас в штате, - пояснила она. - Он приехал всего на два дня. - Мы нашли его, мисс. Скажите, пожалуйста, что передать - кто звонит? - Салли Матиас. - Мистер Конант, вас спрашивает мисс Матиас. Шуршанье электрических помех. И его резкий хохоток. - Эй, ты, сумасшедшая мисс Матиас, привет. - Я сумасшедшая? Наверно. Бывает, смотрю на себя и думаю - совсем спокойно: “Ты рехнулась”. - Ты где, дома? - Солнышко, неужели не ясно? Я здесь. В аэропорту. - Господи, в самом деле приехала, да? Безумица. - Ты на меня сердишься? Он рассмеялся, но не стал разуверять ее. Во всяком случае, не сказал ничего утвердительного - одни вопросы. - Да разве я могу на тебя сердиться, если я люблю тебя? Какие у тебя планы? - А надо мне было приезжать? Я поступлю так, как ты хочешь. Ты хочешь, чтоб я уехала? Она почувствовала: он что-то высчитывает. За стеклом телефонной будки на натертом полу стоял маленький пуэрториканец приблизительно одних дет с Питером - должно быть, его тут оставили. Он вращал своими черными глазенками; острый подбородочек его вдруг задрожал, и он заплакал. - Можешь убить как-то время? - спросил, наконец, Джерри. - Я позвоню в отель и скажу, что жена решила приехать ко мне. Возьми такси, поезжай в Смитсоновский институт или еще куда-нибудь часика на два, встретимся на Четырнадцатой улице у пересечения с Нью-йоркской авеню примерно в половине шестого. Дверь соседней телефонной будки распахнулась, и смуглый мужчина в цветастой рубашке раздраженно схватил мальчика за руку и повел куда-то. - А что, если мы друг друга не найдем? - Слушай. Я найду тебя даже в аду. - Ее всегда пугало, что Джерри, упоминая про ад, имеет в виду вполне конкретное место. - Если почувствуешь, что заблудилась, иди на Лафайетт-сквер - ну, ты, знаешь, в садик за Белым домом - и стой под передними копытами лошади. - Эй? Джерри? Не смей меня ненавидеть. - О Господи. Вот было бы хорошо, если б я тебя возненавидел! Скажи лучше, как ты одета. - Черный полотняный костюм. - Тот, в котором ты была на вечеринке у Коллинзов? Грандиозно. В Смитсоновском институте на первом этаже потрясающие старинные поезда. И не пропусти самолет Линдберга. До встречи в полшестого. - Джерри? Я люблю тебя. - И я тебя люблю. "Значит, он считает, что хорошо было бы, если бы он мог возненавидеть меня”, - подумала она и, выйдя из аэровокзала, взяла такси. Шофер спросил, в какой Смитсоновский институт ей надо - в старый или в новый, и она сказала - в старый. Но подойдя к двери старинного особняка из красного кирпича, круто повернула обратно. Прошлое было для нее лишь пыльным пьедесталом, возведенным для того, чтобы она могла жить сейчас. Она повернула обратно и пошла под солнцем по Моллу. Убывающий день, тротуары, усеянные пятнами тени и семенами, тележки торговцев сластями, туристские автобусы с темными стеклами, набитые глазеющими американцами, стайки детей, причудливое кольцо колеблемых ветерком красно-бело-синих флагов у основания высокого обелиска, индийские женщины в сари с браминскими кружочками на лбу и жемчужинками в ноздре и в то же время при зонтиках и портфелях - все это создавало у Салли впечатление ярмарки, а купол Капитолия вдали, более светлый, чем серые крылья основного здания, поблескивал, словцо глазированный марципан. |
