|
Слово “благословение” кажется тебе глупым? - А разве мы - не благословение друг для друга? - Нет. Оно должно исходить не от нас, а свыше. Над ними в еще ярком небе, тогда как на землю уже наползала тень, беззвучно висел распластанный серебряный самолет. Джерри легонько обнял ее за плечи и совсем по-иному посмотрел на нее - лицо его расползлось в отеческой улыбке, всепрощающей, обволакивающей. Он сказал: - Эй! - и посмотрел на свои колени. - Ты знаешь, я могу сидеть здесь с тобой и говорить о потерях - о том, что могу потерять тебя и что мы оба можем потерять нашу любовь, но ведь я говорю только потому, что ты - со мной, и все это всерьез не воспринимаю. А вот когда я потеряю тебя, когда тебя со мной не будет, тут я взвою, как зверь. По-настоящему взвою. И все, что мешает мне сейчас прийти к тебе, покажется пустыми словами. - Но ведь это не пустые слова. - Нет. Пожалуй, не совсем. Возможно, беда наша в том, что мы живем на закате старой морали: она еще способна мучить нас, но уже не способна поддерживать. Тембр его голоса, заглохшего в беспросветном мраке, заледенил ее. Она чуть подвинулась вперед, высвобождаясь из-под его руки, встала, глубоко вобрала в легкие воздух и позволила мысли разориться в природе. - Какой чудесный долгий день, - сказала она, пытаясь вернуть радость, охватившую их при виде этих мест. - Почти самый долгий в году, - сказал он, поднимаясь с наигранно самоуверенным видом, который старался придать себе всякий раз, как получал отпор. - Никак не могу сообразить, дни сейчас убывают или еще прибывают? - Он посмотрел на Салли и, решив, что она не поняла, пояснил: - Я имею в виду солнцестояние. И оба расхохотались от этой его попытки объяснить очевидное. Они вернулись в зал ожидания и обнаружили, что там по-прежнему полно народу. Самолет в пять пятнадцать улетел. Запах сосисок усилился: настало время ужина. Трое молодые людей за стойками уже явно осатанели от нескончаемого столпотворения. Они перекидывались остротами, то и дело пожимали плечами и не столько отвечали на вопросы разъяренной, взволнованной толпы, сколько стоически сносили ее возмущение. Девушка с седыми волосами потягивала кофе из стаканчика с эмблемой авиакомпании. Джерри осведомился у нее, будет ли дополнительный самолет в шесть часов. - Нам еще ничего не известно, сэр. - Но ведь час назад вы сказали, что он будет. - О вылете объявят, сэр, как только мы получим подтверждение. - Но нам необходимо попасть домой. Наша... наша помощница, которая сидит с ребенком, собиралась пойти на танцы. - Как это похоже на Джерри, подумала Салли: зачем врать, когда не умеешь. Танцы во вторник вечером? Они с девушкой переглянулись, и тогда Джерри, разоблаченный ими обеими, спросил девушку напрямик: - Так есть надежда? - Мы запросили о дополнительном самолете нашу главную контору и ждем ответа, - сказала она и отвернулась, чтобы без помехи насладиться кофе. Вид у Джерри был такой мрачный, что Салли сказала: “Я есть хочу”, в надежде услышать от него обычную грубовато-дружескую шутку по поводу ее аппетита. Но он воспринял ее слова лишь как некий факт, требовавший определенных действий, и, вытащив не без труда свой чемодан из-за пластмассового кресла, повел ее назад по голубому и кремовому коридору в бар. Все столики были заняты, Он поставил чемодан у металлического столба и, усадив на него Салли, отправился к стойке выяснять, есть ли сандвичи. |
