|
А лучше бы не устраивала. Меня это сбило с толку. Она взглядом измерила пространство между ними, решая, не пора ли притронуться к его руке. И решила, что нет. - Пусть это не сбивает тебя с толку, - сказала она. - То была глупая маленькая интрижка, и я рада, что все позади. Я тогда чувствовала себя такой несчастной и до сих пор благодарна тому человеку, поэтому не требуй, чтобы я выдала его. Ни тебя, ни Салли это никак не касается. - Очень даже касается. Я ревную. Почему ты не хочешь мне его назвать? - Если я назову, может, ты перестанешь ревновать. Он восхищенно рассмеялся. - Это был Попрыгунчик, да? - Нет. - Тогда, значит, Дэвид. - Я не намерена играть в отгадки. - Значит - Дэвид. Вот почему ты так враждебно относишься к Хэрриет. Значит, это он. - Сейчас я тебе ничего не скажу. Возможно, потом. Мне необходимо подумать. Я рассказала тебе про свой роман, потому что он уже изжил себя. Романы действительно изживают себя, Джерри. Все потрясающе, чудесно, лучше быть не может, но - мимолетно, и ради Салли (забудь обо мне, если тебе так легче)... ради Салли, и твоих детей, и ее детей, и даже Ричарда - дай времени пройти, не спеши. - А я и не спешил. Это началось ранней весной, а любил я ее уже годы. Мне не нужна была постель, чтобы полюбить ее. Хотя это тоже способствовало. Послушай, Руфь. Не пытайся сбросить эту женщину со счетов. Она не дура, и она не гадючка. Она не сказала ни одной гадости про тебя - она очень о тебе тревожится. Когда стало ясно, что мы зашли слишком далеко, она попыталась порвать, но я удержал ее. Не она, а я настаивал на продолжении отношений. Она - моя. Она всецело принадлежит мне - у нас с тобой никогда так не было. Мне трудно это объяснить, но когда я с ней, я главенствую. А когда я с тобой, мы на равных. - И он проиллюстрировал это, вытянув два длинных пальца. Почему он устраивает ей такую пытку? Почему просто не уйдет? Почему пытается заставить ее сказать “уходи”? А она ему в этом отказывает. Отказывает своим молчанием. Если поступаешь, как мужчина, так и будь мужчиной. Смотри на вещи реально. - Желаете кофе и десерт? Интересно, подумала Руфь, давно ли стоит возле них официантка. Сухопарая женщина всем своим весом опиралась на спинку стула, словно хотела облегчить боль в ногах, и с выражением уставшей матери смотрела на них сверху вниз. Ее поза как бы говорила о том, что в этом их разговоре нет для нее ничего необычного. - Только кофе, пожалуйста, - сказал Джерри, взял салфетку с колен и, сложив ее, каким-то удивительно мягким, легким жестом опустил на стол возле своего бокала: он уже облегчил душу, избавился от бремени. Но в этом бремени, которое он переложил на нее, Руфь тотчас почувствовала непонятные острые углы. - Она прилетела в Вашингтон второй раз без твоего приглашения? - Так точно. - По лицу его видно было, как он этим польщен. - Я умолял ее не приезжать. Ради ее же безопасности. - Ну и сука. Он взглянул на жену настороженно, с надеждой. - Зачем ты так? - Она - сука. Я всегда это считала. Какая женщина стала бы тебя так преследовать, когда у тебя трое детей. - Да, в общем-то, она меня не преследовала. Скорее, сбежала ко мне. И вовсе она, золотко, не сука, она хорошая женщина, которая не может понять, почему она должна быть несчастной. Она совсем, как ты. |
