|
Семь лет разведен. Бывшая жена отбыла в неизвестном направлении. – Он улыбнулся мне. – Но мы работаем над этим, можете мне верить. – Он перевернул страницу и поджал свои толстые губы. – В прошлом году вы хладнокровно застрелили сутенера. Это случилось в надземном переходе через пути. – Он подмигнул мне, потянулся и похлопал меня по руке. – Да, Кензи, мы знаем о вас все. Будете убивать в следующий раз, не оставляйте свидетелей. – Он вновь заглянул в блокнот: – Где мы остановились? Да, вот. Любимый цвет – синий. Любимое пиво – «Септ‑Поли Герл», любимая еда – мексиканская. – Он перевернул страницу и взглянул на нас. – Ну, как мои успехи?
– Потрясающе, – сказала Энджи. Фредди повернулся в ее сторону. – Анджела Дженнаро. Недавно разошлась с Филиппом Димасси. Отец умер, мать, Антония, живет со вторым мужем во Флэгстаффе, штат Аризона. Как и ее партнер Кензи, замешана в прошлогоднем убийстве сутенера. С недавнего времени снимает квартиру на первом этаже по Хауэс‑стрит, на задней двери которой слабый замок. – Он захлопнул блокнот и благожелательно взглянул на нас. – Вот на что способны мы с друзьями, так на кой черт нам посылать кому‑то фотографию? Моя правая рука была прижата к бедру, а пальцы впились в тело, умоляя меня о спокойствии. Я прочистил горло. – Просто невероятно. – Чертовски верно, так и есть, – сказал Джек Рауз. – Мы не посылаем фотографии, мистер Кензи, – сказал Фредди. – Наши послания более конкретны. Джек и Фредди смотрели на нас с циничной хитринкой в глазах, а Кевин Херлихи расплылся в глупейшей улыбке шириной с каньон. – Значит, у моей задней двери слабый замок? – спросила Энджи. Фредди пожал плечами. – Так мне доложили. Рука Джека Рауза потянулась к засаленной твидовой кепке на голове, он приподнял ее, глядя в сторону Энджи. Она улыбнулась, глядя то на меня, то на Фредди. И только тот, кто знал ее долгое время, мог определить степень ее ярости. Она принадлежала к категории людей, чей гнев мог быть обуздан только путем снижения физической активности. Судя по ее застывшей позе, я был уверен, пять минут тому назад она благополучно миновала весьма опасный внутренний риф. – Фредди, – сказала она, от чего тот часто заморгал. – Вы подчиняетесь клану Имбрулья в Нью‑Йорке, я не ошибаюсь? Фредди смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Пайн расслабил свои ноги. – А клан Имбрулья, – сказала она, слегка наклонясь через стол, – отчитывается перед кланом Молиак, который, в свою очередь, по‑прежнему считается нижестоящим по отношению к клану Патризо. Верно? Глаза Фредди все еще были спокойны и вялы, левая рука Джека застыла на полпути между столом и чашкой кофе, а рядом с собой я слышал глубокое напряженное сопение Кевина. – И вы – я имею право на этот вопрос – посылаете человека найти слабину в охранной системе квартиры единственной внучки мистера Патризо? Фредди, – сказала она и, потянувшись через стол, дотронулась до его руки, – как думаете, мистер Патризо сочтет такие действия уважительными по отношению к себе или нет? Фредди процедил: – Анджела… Она похлопала его по руке и встала. – Спасибо, что уделили нам время. Я тоже встал. – Приятно было повидаться, ребята. Стул Кевина издал громкий скрежет, когда он вскочил и, глядя на меня враждебным взглядом, преградил мне путь. – Сядь, черт тебя побери, – сказал Фредди. – Разве не слышал? – повторил я. |
