Грех сказать, чтоб ленива была,

         Да, вишь, дело в руках не спорилось!

         Как дрова или воду несла,

         Как на барщину шла – становилось

         Инда жалко подчас… да куды! —

         Не утешишь ее и обновкой:

         То натерли ей ногу коты,

         То, слышь, ей в сарафане неловко.

         При чужих и туда и сюда,

         А украдкой ревет как шальная…

         Погубили ее господа,

         А была бы бабенка лихая!

         На какой-то патрет все глядит

         Да читает какую-то книжку…

         Инда страх меня, слышь ты, щемит,

         Что погубит она и сынишку:

         Учит грамоте, моет, стрижет,

         Словно барченка, каждый день чешет,

         Бить не бьет – бить и мне не дает…

         Да недолго пострела потешит!

         Слышь, как щепка худа и бледна,

         Ходит, тоись, совсем через силу,

         В день двух ложек не съест толокна —

         Чай, свалим через месяц в могилу…

         А с чего?.. Видит Бог, не томил

         Я ее безустанной работой…

         Одевал и кормил, без пути не бранил,

         Уважал, тоись, вот как, с охотой…

         А, слышь, бить – так почти не бивал,

         Разве только под пьяную руку…

         «Ну, довольно, ямщик! Разогнал

         Ты мою неотвязную скуку!..»

    1845

«Еду ли ночью по улице темной…»

         Еду ли ночью по улице темной,

         Бури заслушаюсь в пасмурный день —

         Друг беззащитный, больной и бездомный,

         Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!

         Сердце сожмется мучительной думой.

         С детства судьба невзлюбила тебя:

         Беден и зол был отец твой угрюмый,

         Замуж пошла ты – другого любя.

         Муж тебе выпал недобрый на долю:

         С бешеным нравом, с тяжелой рукой;

         Не покорилась – ушла ты на волю,

         Да не на радость сошлась и со мной…

         Помнишь ли день, как, больной и голодный,

         Я унывал, выбивался из сил?

         В комнате нашей, пустой и холодной,

         Пар от дыханья волнами ходил.