– Если будете долго это повторять, то в конце концов сами себе поверите, – заметил я.

– Не нужно мне ни во что верить, – рыкнул детектив. – Лишь бы судья поверил.

– Желаю удачи, – сказал я, хотя ему, по всей видимости, удача и без того улыбалась.

Андерсон снова глубоко вздохнул, и лицо его приняло привычное недоуменно-мрачное выражение.

– Я хочу знать, что тебе тут наболтал этот твой адвокат.

– Тогда спросите у него, – посоветовал я и услужливо прибавил: – Его зовут Берни.

Но не успел Андерсон и хлопнуть ладонью по столу, как распахнулась дверь.

– Время вышло, – пробасил Лазло. – Заключенный должен вернуться в камеру.

– Я с ним еще не закончил, – огрызнулся Андерсон, не поднимая взгляда.

– Закончили, – отрезал Лазло.

– Кто это сказал?

– Я сказала, – раздался новый голос, и Андерсон вскинул голову.

Из-за спины у Лазло появилась женщина. Это была высокая сногсшибательная афроамериканка – тоже в полицейской форме, форме капитана, которая не сулила Андерсону ничего хорошего. Капитан взглянула прямо на него, и выражение у нее было вовсе не дружелюбное.

– Не знаю, что вы тут задумали, детектив, – заговорила она, – но хватит. Уходите.

Андерсон открыл было рот, чтобы возразить, однако капитан шагнула к нему.

– Немедленно, – прибавила она тихо, и я услышал, как Андерсон закрыл рот – так громко щелкнули его зубы.

Он поднялся, посмотрел на меня, и я улыбнулся в ответ. Андерсон, как полагается, раскраснелся, и, отвернувшись, умчался за дверь, которую так вежливо придержал для него Лазло.

Я собрался было поблагодарить капитана – сердечно пожать руку или даже обнять, – но она так строго на меня взглянула, что стало понятно: благодарности, пускай и самые искренние, здесь неуместны, а об объятиях не может быть и речи.

Она повернулась к Лазло.

– В этот раз отчетов мне не нужно, – сказала капитан, и тот с облегчением выдохнул. – Но если этот остолоп вернется – дайте знать.

– Хорошо, капитан.

Она кивнула и вышла за дверь, которую Лазло придержал с еще большей учтивостью. Когда капитан скрылась за углом коридора, Лазло повернулся ко мне и сказал:

– Пойдем, Декс.

Я встал.

– Кажется, я должен тебя поблагодарить, – заметил я.

Лазло покачал головой.

– Не бери в голову, – буркнул он. – Не для тебя я это. Просто на дух не переношу таких пакостных легавых. Пошли.

Лазло взял меня за локоть, и я послушно вышел из комнаты – прямо по коридору – в лифт – на девятый этаж – в предбанник – и вот я снова в крошечном мире своей камеры. Как только дверь за мной решительно затворилась, я опять почувствовал себя Декстером-«хрононавтом», который безмолвно и бесконечно вращается в безвременье своей маленькой железобетонной капсулы.

Я лег на койку, но в этот раз не уснул.

В этот раз мне было о чем подумать. Чем я и занялся. Во-первых, самое интересное, что теперь, благодаря капитану, я убедился в недобрых намерениях Андерсона. А это очень важно. Я, разумеется, знал, что он мухлюет, и по-черному. Предполагал, что он увиливает от правды, подделывает доказательства, выставляет все в ином свете. Это стандартные приемчики у грязных, насквозь прогнивших копов – а Андерсона другим не назовешь. Только вот если он пытается провернуть свои грязные делишки официально, через участок, как на то намекнула капитан, – тогда, возможно, у Декстера появится лазейка – лазейка, которая выведет его на свободу.