Официальный городской балабао был чернокожим мужчиной около пятьдесяти, шести футов роста с очень длинными ногтями и значительным брюшком. Он был одет в белые брюки, белые guayabera, и сандалии. Он вылез из привёзшей его патрульной машины с брюзгливым выражением лица мелкого бюрократа, оторванного от важной работы. По пути он вытер очки в черной роговой оправе о свою рубашку. Он надел их у самых трупов и, когда он это сделал, увиденное заставило его замереть.

В течение долгой минуты он просто пялился. Затем, всё еще приклеившись глазами к трупам, он попятился назад. Приблизительно через тридцать футов он развернулся, подошел к патрульной машине и сел внутрь.

"Какого хера…" заявила Дебора, и должен согласиться, она идеально подобрала выражение. Балабао захлопнул дверь и неподвижно уселся на переднем сиденье, пристально глядя прямо вперед через ветровое стекло. Через мгновение Дебора пробормотала, "Дерьмо," и пошла к автомобилю. И поскольку я как все пытливые умы тянусь к знаниям, я пошел следом.

Когда я дошел до автомобиля, Дебора прилипла к стеклу пассажирского сиденья, а балабао все еще пристально смотрел прямо перед собой, выпятив челюсть и притворяясь, что не видит её. Дебс застучала сильнее; он потряс головой. "Откройте дверь," рявкнула она своим наилучшим полицейским бросай-пушку тоном. Он сильнее затряс головой. Она сильнее стукнула в окно. "Открывай!".

Наконец он опустил стекло. "Ничем не могу вам помочь."

"Но что это?" спросила его Дебора

Он просто потряс головой. "Я должен вернуться к работе."

"Это Пало Майомбе?" Спросил я, и Дебс пронзила меня взглядом за то что перебил, но это казалось хорошим вопросом. Пало Майомбе было неким тёмным отростком Сантерии, и хотя я почти ничто не знал о нём, по слухам там было несколько очень плохих ритуалов, вызвавших мой интерес.

Но балабао покачал головой. "Слушайте," сказал он. "Существует множество вещей, о которых вы ничего не знаете, и не хотите знать."

"И это одна из тех вещей?" спросил я.

"Не знаю," ответил он. "Может быть."

"Что вы можете сообщить нам об этом?" потребовала Дебора.

"Я ничего не могу сообщить вам, потому что ничего не знаю," сказал он. "Но мне это не нравится и я не хочу с этим разбираться. У меня на сегодня есть важная работа – скажите полицейскому, что я могу уйти." И он снова поднял оконное стекло.

"Дерьмо," обвиняюще посмотрев на меня, сказала Дебора.

"Ну я-то тут ни при чем."

"Дерьмо," повторила она. "Что, чёрт побери, это значит?"

"Сам ничего не понимаю." Ответил я

"Угу," абсолютно не убежденно сказала она, что было слегка иронично. Я имею в виду, люди верят мне всё время, когда я говорю нечто не вполне правдивое – а моя собственная приемная плоть и кровь отказывается мне поверить, когда я на самом деле пребываю в полной темноте. Помимо того, что балабао продемонстрировал ту же реакцию, что и Пассажир – и что я должен с этим делать?

Прежде, чем я смог направиться по этому увлекательному направлению мыслей, я понял, что Дебора всё ещё пристально наблюдает за мной с чрезвычайно неприятным выражением лица.

"Вы нашли головы?" Задал я, как мне показалось, довольно полезный вопрос. "Мы могли бы лучше прочувствовать ритуал, если бы увидели, что он сделал с головами."

"Нет, мы не нашли головы. Я не нашла ничего кроме брата, который скрывает от меня информацию."

"Дебора, в самом деле, эта постоянная атмосфера гадкой подозрительности плохо влияет на твою лицевую мускулатуру. У тебя появятся морщины."

"А может у меня появится убийца," сказала она, и пошла обратно к обгорелым телам.