Все это рыбак проговорил в сторону Невы, и вся горечь неизвестной Ивану Петровичу обиды упала в воду, но он не мог остаться равнодушным.

— Искалеченные души? — переспросил он. — Извините, я не совсем понял, в каком смысле… кого вы имеете в виду? Школьников? У меня тоже учится сын и я замечаю, что воспитывают его, действительно, не качественно…

Рыбак оглянулся на собеседника, прищурив глаза пристально посмотрел на него, и улыбнулся.

— А школа и не занимается воспитанием, — спокойно возразил он. — Там учат. Так сказать, о-бу-чают!

— Ну как же! Насколько мне известно, им преподают всякие моральные нормы и вообще… У них даже есть воспитательский час.

— Не спорю. Есть. Но все воспитательные средства направлены на то, чтобы повысить процент успеваемости учащихся. У нас принято считать, что, давая детям знания, школа тем самым их воспитывает. Чем лучше ребенок учится, тем он лучше во всех отношениях: честней, смелей, отзывчивей, благородней, добрей, принципиальней. И следовательно — чем выше процент успеваемости, тем лучше учителя, тем правильней работает школа. У нас дело дошло до классов стопроцентной успеваемости…

— Правильно!

— Что правильно?

— Насчет успеваемости — правильно.

— А вы уверены, что знания и убеждения — это одно и то же?

— Да как вам сказать? — подумав, неопределенно протянул Иван Петрович. — Нет, конечно. Это разные понятия.

— Вам не приходилось слышать о высокообразованных, но очень плохих людях: лицемерах, ханжах?

— А как же… Капиталистические пережитки в сознании…

— Великий русский педагог Ушинский говорил, — продолжал рыбак, не слушая Ивана Петровича. — Вздор, что мораль переходит в детей через уста родителей и наставников… Бесконечные моральные проповеди делают негодяев, предупреждая и затрудняя нормальное развитие из собственных своих действий и действий других, которое и есть единственно прочное…

По-видимому, педагогу доставляло удовольствие высказывать такие узкоспециальные мысли. Может быть, он скучал по работе, а тут подвернулся такой внимательный слушатель…

Думаю, что и нам стоит терпеливо прослушать этот разговор до конца, потому что педагог может научно вскрыть корни многих явлений, с которыми мы встречаемся не только в повести, но и в жизни.

— Дело, видите ли, в том, что у нас в педагогике действуют два направления, — продолжал педагог, воображая себя на кафедре. — И не только в школе. Ведь школа через своих учеников передает взгляды, навыки и привычки в жизнь. Взрослые люди действуют на работе точно такими же методами, какими их учили в школе, к чему они там привыкли, видели и перенимали от учителей. Это все вошло в характер…

Сосед вытащил из воды отчаянно сопротивлявшуюся серебристую рыбку, и тем отвлек внимание говорившего.

— Ельца поймал, — пояснил Ивану Петровичу педагог. — Представьте себе, никому и никогда я не завидовал, а вот рыбакам, когда они поймают рыбешку, завидую. Ужасно завидую!

— Вы начали говорить о двух направлениях в педагогике, — напомнил Иван Петрович, которого пойманная рыбка совершенно не интересовала.

— Да… Одно направление, как мне думается, выросло и опирается на безрассудную, сюсюкающую любовь к ребенку. Как бы это вам сказать?.. Вы отец и наверно наблюдали, что некоторые родители любят не самого ребенка, а свою любовь к нему. Эта любовь доставляет радость и удовольствие им, родителям… Они не думают ни о будущем ребенка, ни о воспитании хороших свойств.