– Ну нет, не все, – сказал Юрг, передавая ребенка Эрму. – Сэнни, это был не последний полет над Тихри.

– Да, – сказала она, указывая на вершину башни, – сначала – туда.

У Юрга, никогда не боявшегося высоты, слегка захватило дух – они стояли на самом краю верхней площадки покрытой копотью пирамиды, и где‑то очень далеко внизу в рваных плывущих прорехах дымной пелены просматривалась земля. Справа, огибая догорающий город, пестрым широким потоком текла заполненная людской массой дорога, к ней со всех сторон крошечными муравьиными пятнышками двигались запоздалые путники, чтобы влиться в общее русло беглецов.

– Гляди! – крикнула мона Сэниа, указывая на пожелтевшее выкошенное поле, простиравшееся между дорогой и рощей. – Видишь? Это белый плащ Рахихорда! Скорее!

Спешить, собственно говоря, было некуда – старый рыцарь едва переставлял ноги, поддерживаемый с одной стороны мощными руками сына, а с другой бесплотной на вид, но на деле жесткой и, когда надо, уверенной дланью шамана. Но взять себя на руки он Лронгу так и не позволил. Две человеческие фигуры, внезапно появившиеся перед ними на жесткой стерне, заставили их замереть на месте, но не удивиться.

– Достойный Рахихорд, добрейший Лронг, мудрый сибилло! – начала мона Сэниа, склоняясь перед ними. – Я не могла покинуть Тихри, не попрощавшись с вами и не принеся вам самую глубокую благодарность. Я нашла своего сына и возвращаюсь домой.

Она сделала паузу, в которой повис невысказанный вопрос.

– Благодарю тебя и радуюсь вместе с тобой, повелительница чужедальних воинов, – проговорил Лронг с несвойственной ему величавостью. – Может быть, счастье обретения сына поможет тебе забыть о нашей общей утрате.

– Какой… утрате? – липкий ледяной язык лизнул по спине, под сердцем задрожала тоненькая колючка. Неминучесть.

– Светлячок, – сказал Рахихорд и заплакал.

Юрг шагнул вперед, опустился перед ним на колени и взял его немощные руки в свои:

– Расскажи… Расскажи мне все, как было; расскажи так, словно ты говоришь с ее отцом!

– Вы улетели, обретя друг друга и исполненные жажды новых свершений… А она осталась одна. И тогда она обратилась к Кадьяну.

Юрг заскрипел зубами, но промолчал.

– Вас же там не было! – невольно воскликнула мона Сэниа. – Откуда…

– Я велел Кадьяну рассказать правду, – продолжил за отца Лронг, – а он верный слуга. И он рассказал. Наша светлая властительница пришла к нему, и слова ее были словами последнего повеления. «Еще день назад я вернулась бы на Землю самой счастливой девчонкой, – сказала она. – А теперь я не хочу возвращаться совсем. Но и здесь мне делать нечего. Я потеряла того, кто любил меня больше света белого, больше солнца красного…»

Юрг почувствовал, как у него перехватило горло, – вот такого Кадьян просто не способен был выдумать. Так могла сказать только девочка с далекой Земли…

– И еще, сказала она, не стало одного человека, – Кадьян не спросил какого. И тогда она повелела ему открыть ей… – Он замолк, не решаясь или не находя сил продолжать.

– Говори, – прошептала мона Сэниа, видя, что у Травяного Рыцаря просто не поворачивается язык.

– Она велела ему сказать, какую смерть он выбрал бы для себя… И он засмеялся.