|
Разумеется, Васьковы — Наталья, по крайней мере — как-то связаны с производством и продажей подделок, и вообще с рынком икон. Об этом говорит и то, что она дала вам телефон, по которому всегда купят хорошую икону у старушки, и то, что она до тонкостей знала, где и как стоят эти бабушки с иконами и как себя ведут, и то, что, судя по вашим описаниям, ее икона была подделана по точно такой же технологии, как и все остальные. Как эта, например.
Мы с Лешкой закивали, в классе слышалось хихиканье тут и там — все уже просекли, в чем дело, — а Виталий Яковлевич продолжил. — Разумеется, Гьельструп, при его жадности и… и, скажем так, безграмотности, по большому-то счету, не мог бы не клюнуть, увидев бабульку, которая задешево продает старую икону. И тут, конечно, какой-то бабушке-старушке дело поручить нельзя. Надо действовать самой. Да еще приятно и месть осуществить собственными руками. И Наталья Васькова доказала, что она — замечательная актриса! Мы знаем, что она и в прошлые выходные стояла возле гостиницы, в которой остановился Гьельструп, но тогда они не пересеклись. Вот она встала и в эти выходные… Надо думать, Олег Кириллович, который помог ей одурачить Гьельструпа — ее приятель. И, скорее всего, девушка, взявшая печать домой на выходные — тоже ее приятельница, и пошла на такое грубое нарушение служебного долга, потому что знала: эта печать послужит делу святой мести за любимую подругу! Вот вам и весь расклад. Класс уже несколько минут, как смеялся. А Виталий Яковлевич приподнял руку. — И еще на одно хотел бы обратить ваше внимание. Вот Гьельструп, богатейший коллекционер. Он вложил в икону двести долларов: сто — «старушке», и сто — за разрешение на вывоз. Продать икону, как он считает, всегда можно и за пятьсот. То есть, по его мнению, операция принесла ему триста долларов чистого выигрыша. Что ему, который десятками и сотнями тысяч ворочает, эти триста долларов? Однако, он и ими не брезгует. Можно говорить о том, что это — европейское мышление, можно о том, что это — черта характера, а можно о том — что жизнь учит ничего не упускать. Но наши-то люди, живущие беднее, тем более будут хвататься за любой дополнительный доход. И нет ничего странного в том, что модные художники помогают изготовлять подделки, если это может принести им пусть даже не полторы тысячи, а несколько сотен долларов в месяц. Вопрос в том, кто стоит за ними, кто главный организатор всей аферы. Но это мы узнаем, потому что такие вещи надо знать. И еще неизвестно, что поведает нам Буркалов… — Мы вам поможем! — подскочил Мишка Астафьев. — Нет, — твердо сказал Осетров. — Наше участие в этом деле заканчивается. Вы ж слышали — до сих пор не исключена вероятность, что Буркалова пытались убить за иконы. Все это может быть слишком опасно. К тому же свои задания вы выполнили на отлично — и все! Класс притих, потом Жорик поднял руку. — Да, Шлитцер? — Можно вопрос товарищу генералу? — спросил Жорик. — Николаю Ивановичу, — поправил его Осетров. — Ну да, Николаю Ивановичу… Скажите, Николай Иванович, вот вы приехали просто поглядеть, насколько мы толковые ребята и умеем работать, или хотели узнать что-то важное? Николай Иванович слегка улыбнулся. — Скажем так, и то, и другое. — И вы услышали это важное? — Кое-что услышал, — Николай Иванович опять улыбнулся. — Позвольте мне догадаться… Наверное, вас интересует этот коллекционер, который на «форде» разъезжает, сосед и Васьковых, и Буркалова. Явно, богатый мужик, и при этом уж он-то будет знать толк в иконах, и настоящих, и поддельных, и вы думаете, что за всей этой аферой он стоит? А мы-то упустили его из виду!. |
