— Все узнаете, Ефим Моисеевич, — невесело ответил он. — И скажите спасибо этим ребятам. Если бы не они, вас бы уже убили.

Мы расселись по машинам и поехали.

Глава десятая

и пока последняя

Нас привезли в здание неподалеку от Лубянки и провели в кабинет, где нас встретил Николай Иванович.

— Как это они так сразу оказались на месте, ваши люди? — с ходу спросил Жорик.

Николай Иванович усмехнулся.

— Так мы ж приглядывали за вами с самого начала. Ваш директор сразу сообщил, куда вы направились, и попросил проследить, на всякий случай. Видно, чуял неладное. Наши люди дежурили и около ресторана и от Киноцентра вас вели. Поэтому ничего с вами случиться не могло.

— Директор?.. — возмущенно откликнулись мы. А мы-то думали, что он дает нам полную самостоятельность, а оказывается… Можно сказать, обманул нас!.. И, хотя мы не могли не признать, что в итоге все получилось как надо и что Осетров был совершенно прав, позаботившись о нас, но какая-то обида на него оставалась.

— Директор?.. — эхом повторил Цвиндлер. Правда, с другой интонацией.

— Совершенно верно, Ефим Моисеевич, — приветливо улыбнулся ему генерал. — Эти ребята — кадеты нашего училища, прошу любить и жаловать. Они по своей инициативе взялись вас охранять. И, кстати, перед этим они предотвратили убийство Буркалова.

— Игоря?!.. — Цвиндлер ушам своим не мог поверить. — Нас с Игорем, обоих, хотели убить?.. Но за что?..

— Кому-то из ваших соседей вы очень сильно мешали, — сказал Николай Иванович. — Осталось разобраться кому, Васьковым или Челканову.

— Васьковым! — твердо сказал Лешка. — Это они устроили Ефиму Моисеевичу заказ на оформление ресторана.

— Да, они… — пробормотал Цвиндлер. — А Челканов… Он точно ни при чем. Он сейчас шарахается от любого криминала… Он Америку собирается, — объяснил Цвиндлер. — Разве вы не знали?

Николай Иванович шумно вздохнул.

— Вот, представьте, не знал, — ухмыльнулся он. — Плохо нынче работаем, да? Но, кажется, я понимаю. Американцы сейчас так боятся русскую мафию, что всем, кто провел какой-то срок в тюрьме, отказывают во въездной визе. А скрыть, что у тебя судимость имеется — это навечно лишиться права въезда в Америку, если обман, конечно, вскроется. Поэтому надо либо доказать, что в советское время ты сидел по политическим делам, либо доказать, что ты давно исправился, либо еще какие-то убедительные доводы найти для американского посольства…

— Вот, вот, — закивал Цвиндлер. — При том, что его невеста — американская гражданка, и в Америке, в Бостоне, у него есть галерея, оформленная на его имя, ему с трудом удалось добиться разрешения на въезд. Можно сказать, разрешили ему условно, до первого предупреждения. И он мне сам говорил, что до смерти боится влипнуть в какую-нибудь историю. «У меня, — сказал он мне, — галерея набрала обороты и процветает, поэтому все, на что мне не дадут официального разрешения на вывоз, я брошу здесь. Просто Третьяковке подарю те же иконы и изделия Фаберже, только чтобы даже намека не было, будто я хочу контрабандой что-то протащить. Любое уголовное дело мне все планы на будущее поломает… А в Америке я и без того достаточно богат.»

— Еще вопрос, откуда взялось его американское богатство, на какие деньги он галерею открыл и откуда взял произведения искусства, которыми в этой галерее торгует, — усмехнулся Николай Иванович.