— Ну, Васьковы… — протянул Цвиндлер. — Васьковы, да, они из таких. Конечно, они и милы, и дружелюбны, и всегда готовы по-соседски на просьбу откликнутся, но… Но не хватает им какого-то стерженька внутреннего, что ли. Вот, например, эта история с иконами…

— С какими иконами? — спросил Жорик.

— Да с теми, которые Игорь из деревни привез! Говорил я ему, что иконы ценные, хорошие, что не надо спешить с их продажей, надо найти такого покупателя, который заплатит нормально. Так нет, он уперся, что, мол, они — соседи, и по-соседски ему все организуют. Ну, и купили у него иконы за приличную сумму, конечно, но цена эта далека от настоящей. Игорь был доволен и тем, что получил, но я ему сказал… Впрочем, чего там! Мне на Евгения с Натальей ворчать негоже, они, действительно по-своему всегда готовы соседям помочь. Вот и эту работу они мне устроили тоже, за что им спасибо. Понятия у них, так сказать, нынешнего времени, и меряют они все долларом, и может, с того, что я получил заказ — работу от ресторана, они свою какую-то выгоду будут иметь, так это их дело! Я-то, действительно, только спасибо им сказать должен!

Мы переглянулись. Выходит, все наши предположения верны! И работу в ресторане старому художнику устроили Васьковы, и сам Цвиндлер предполагает, что уж какую-то выгоду они с этого поимеют, такие они люди!..

Наконец, Цвиндлер снял запачканный краской халат и надел вельветовый пиджак, ровно настолько потертый и потрепанный, как положено пиджаку настоящего художника.

— А мы… — было видно, что Жорик быстро соображает, какой вопрос тут можно задать, чтобы продолжить тему. — Так разве Васьковы вам эту работу устроили? Мы так поняли, что это был… Как Игорь Васильевич сказал, какой-то ваш сосед, богатый коллекционер со связями… Как же его, как-то на «Ч»… И что-то про иконы Игорь Васильевич упоминал, только в связи с ним, но мы не поняли, что именно…

— Челканов, — сказал Цвиндлер. — Нет, Челканов здесь ни при чем. Наверное, Игорь в разговоре с лету перескочил с Васьковых на Челканова, — это с ним иногда бывает. Вот в ваших головках все и перепуталось… Ну, я собрался. Пошли?

— Пошли! — откликнулись мы.

Мы вышли из ресторана, а Цвиндлер спросил:

— Да, кстати, а откуда вы Игоря Васильевича знаете?

На это у нас был готов ответ.

— Мы с ним в художественном салоне встретились, куда он свои работы привез, и как-то разговорились. Нам нравится по художественным салонам ходить и по антикварным магазинам. Там прямо как в музее ходишь, только бесплатно!

— Понятно… — Он остановился на набережной и поглядел на реку. — Вечер-то какой славный! Не хуже, чем в Италии, а?.. Так о чем вы меня расспросить хотели?

Мы опять переглянулись. Надо было каким-то образом вернуть разговор к Челканову, но слишком грубо это делать, пожалуй, не стоило. И я сказал:

— А как вообще фрески пишутся? Ведь у них какие-то особенности есть, да?

— Есть, — кивнул он. — Вообще, то, что я сейчас делаю, — не фрески. Классическая техника фресок — техника, которую итальянские мастера называли secco — это живопись по мокрой штукатурке красками, разведенными на яичном желтке. Если штукатурка сухая, то краски нестойко будут держаться, сыпаться. Поэтому и наши иконописцы, расписывавшие фресками храмы, и западные мастера почти всегда держали при себе подмастерьев, которые все время смачивали штукатурку.