|
— Он пытался припомнить остальное, кривя лицо и хмурясь. — Подожди, — сказал я. — Коли ты разговаривал по пути с этой женщиной, то что ты ей говорил? Он тут же перепугался: — Ничего, офицер Грис, ровным счетом ничего. Она вроде бы пыталась что-то из меня вытянуть, но я сказал, что я просто посыльный и ничего не знаю. Просто везу бумаги. И она отстала. Почти всю дорогу она сидела в своей каюте. По-моему, изучала язык, потому что я слышал, как работала машина. — Ты уверен? — спросил я. — Еще бы, конечно. Ломбар Хисст грозился убить меня, если я скажу еще кому-нибудь, кроме вас. Но постойте, я еще не все передал вам. Ломбар сказал, что рассчитывает, что вы будете держать этого офицера на коротком поводке и обеспечите постоянный приток на Волтар опиума, «скорости» и героина. И чтобы никоим образом не потревожить ни одну из организаций Роксентера. Ломбар уверен, что если ИГ Барбен придет конец, то с ним оборвется и цепь поставки наркотиков. Но он велел вам передать, что есть одна хорошая новость. Запущен план — он не сказал какой, — но он уверен, что в недалеком будущем сможет дать вам разрешение и вы сумеете благополучно разделаться с этим человеком. Приятно, очень приятно мне было слышать это! Но в голове у меня засела беспокойная мысль: с ним говорила Крэк. — А она не надевала тебе на голову шлема? — Эта женщина? Нет. Только перед отлетом с Волтара охрана Аппарата обыскала весь корабль. Они конфисковали почти весь наш багаж. Забрали у нее все, что она взяла с собой. Оставили только смену одежды, машину для изучения языка и пленки. Так что где бы она могла достать шлем? А кто она? — Подружка человека, о котором ты говорил, — которого нужно будет убить, — сказал я ему. Не смог удержаться. Милашка тут же свалился без чувств! Я положил ему в карман почтовые карточки «волшебной» почты, сохраняющие жизнь его матери до следующей посылки курьера, и велел охранникам вытащить его вместе с бумагами и бросить в камеру временного задержания до отлета «Бликсо». По моему сигналу ко мне привели Кроуба. На этого хорошего, знающего доктора было страшно смотреть. Он и так-то вечно был грязным, а после шестинедельного пребывания в каюте космического корабля его и грязным-то было трудно назвать. — Это вы, (…), меня сюда вызвали? — расшумелся он. — Ну-ну, вы же не в Замке Мрака, — отвечал я, успокаивая его. — Вы на прекрасной планете, населенной гуманоидами, которой абсолютно ничего не известно ни о целлологии, ни о том, что грудным младенцам можно приделать щупальца. — Они конфисковали все, что я хотел взять с собой! У меня нет даже электроножа! — У нас этих самых электроножей навалом! И еще есть пять миллиардов людей, никогда не видевших человека с двумя головами на месте ступней. Как я и думал, это его заинтересовало. Тут мне в голову закралось одно подозрение, и я спросил: — Вам приказывали изучать язык? И вы его изучали? — Изучать-то изучал. Но все эти чужие языки — сплошная потеря времени. Кому захочется разговаривать с людьми, когда с ними можно проделывать интересные вещи? — Скажите-ка мне «с добрым утром» по-английски. — Гут мордаг. О боги! — Спросите-ка меня по-английски, как я себя чувствую. — Ю исс э доггл нэйм Джордж, — сказал он. (…)! Безмозглый (…)! Он лодырничал всю дорогу! Я не мог доверять ему даже рядом с этим ангаром! — Доктор Кроуб, — сказал я ему, — я помещу вас в комнату и продержу вас там до тех пор, пока вы не овладеете языком этой планеты. |
