— Почему же рехнулась, ведь Сергей решил вас уличить! Вас!

— Чего болтаешь! То Горобец, а то мы — это ж разница! Чего Сергею нас уличать…

— Не знаю, какая разница, — заткнула уши Миловидова. — Все вы там — одна шайка!

Валетный трюхал домой в холодном поту. Что она следователю наплела? Совсем баба с катушек. Что с ней приключилось? Валетный ничего уже не понимал и всего боялся.

8

Друзья расстались на полдороге к гостинице: Томин направился в горотдел.

Вернулся он в три часа ночи, велел дежурной разбудить его не позже половины шестого (что та и проделала); поднял Знаменского, и оба, даже не побрившись, исчезли. Кибрит сунули объяснительную записку под дверь.

Горобец только-только продирал глаза. Шумно умывался над бочкой во дворе, наплескав вокруг целую лужу. Рядом на колышке висело жеваное полотенце.

Процессия, состоявшая из местного милиционера, московского следователя и какого-то черноволосого крепыша, ему не понравилась. Он выпрямился и расправил плечи — рослый, нескладный, густо поросший шерстью на груди. Сразу взял вызывающий тон. Почему это с другими — в «красном уголке», а к нему врываются ни свет ни заря? Да еще, так-перетак, с милицией?

Препираться во дворе Знаменский не стал — соседи тоже просыпались.

В доме сел за стол, Горобцу предложил стул напротив, начал официальный допрос. Томин для быстроты вел протокол.

— Анкетные данные?

— Горобец Александр Кондратьевич. Год рождения сорок второй. Женатый. Проживаю, где видите. Место работы — завскладом. Чего еще?

— Судимы?

— А как же! По молодости выбил одному глаз и сел. Я сел, а он окосел.

— Каковы ваши отношения с Миловидовым?

— Обыкновенные отношения. Как когда.

— От вас частенько слышали брань по его адресу.

— Целоваться мне с ним, что ли?

— Чем вызвана неприязнь?

Горобец набрал воздуху, намереваясь выдать забористую тираду, милиционер, предусмотрительно стоявший рядом, сжал его плечо.

— Допустим, мне его фамилия не нравится, — пробурчал Горобец.

— А если поточней?

— Вам мало, что он меня осрамил ни за что?

— Кстати, в день собрания вечером вы виделись?

— Ну виделись.

— Где?

— Сюда он приходил.

Пока все шло, как и ожидал Пал Палыч. Если Горобец причастен к исчезновению Миловидова, то не отрицать известного — разумная оборона. Но теперь начинался опасный для Горобца этап допроса.

— Позвали его вы? — Вопросы очередью, без пауз.

— Вот еще! Сам приперся.

— Жена Миловидова дает показания, что вы звонили и пригласили поговорить.

— Пусть она дает, что хочет! — дернул кадыком Горобец. — Говорю — сам пришел!

— Зачем?

— Извинялся. Возьму, говорит, свои слова обратно.

— Сколько продолжался разговор?

— Почем я знаю? Выпивши был.

То, что он «употреблял», известно. Но был выпивши? Или пьян? Или стандартный ход того, кто не хочет себя связывать точностью деталей?

— Если Миловидов приходил к вам, как вы говорите, извиняться, то в связи с чем возник шум?

— Какой шум?

— Соседи из дома двенадцать слышали громкие голоса и крик «помогите!».

Этого Горобец не ожидал.

— Я ему ничего не сделал… — ошеломленно проговорил он.

— А днем ведь грозились.