– В общем, срочно свяжитесь с ними и получите подробнейшую информацию, – Глеб повернулся к монитору и быстро пощелкал клавишами. – Не мне вас учить, товарищ подполковник милиции.

– Бывший подполковник, – усмехнулся я.

– Мент всегда остается ментом, Георгий Михайлович. Разумеется, в лучшем смысле этого слова. Я имею в виду лично вас. – Спозаранник оторвал взгляд от экрана. – Так, вся имеющаяся архивная информация по Пупышу и его фирмам уже в вашей папке. Немного, правда, но чем богаты… Распечатайте, если нужно – и вперед. За орденами.

* * *

Мои отношения с Глебом Спозаранником складывались весьма непросто. Когда в 1998 году Андрей Обнорский привел меня в отдел расследований, первая фраза, которой меня встретил Спозаранник, была потрясающей: «Запомните, Георгий Михайлович, я – зверь!» Я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в лицо этому щуплому очкарику… Ну, блин, напугал!

Однако вскоре я понял, что Спозаранник в чем то оправдывает свое прозвище «железный Глеб».

Ругались мы по страшному! Это теперь мне ясно, что первые написанные мною тексты только в пьяном бреду можно было назвать журналистскими материалами.

Хоть я и корпел над каждой заметкой часами, журналистика там и не ночевала.

Сейчас я это понимаю… А в те дни – вскипал от злости, когда мой новоиспеченный «шеф» снисходительно выговаривал мне за мой протокольный язык и, сверкая очками, читал мне лекцию по азам журналистики. Он даже получал какое то наслаждение от того, что елозил меня «мордой об стол». Мне хотелось бросить мальца в «обезьянник» и самого его поучить уму разуму!

И если б только это. Спозаранник буквально задолбал меня своей «штабной культурой». Где справка о беседе с источником? – Вот вам справка, Глеб Егорыч… – Почему страницы не пронумерованы, где оглавление? Почему этот документ в папочку не подшит?…

Твою мать! Ну как ему было объяснить, интеллигенту хренову, что я как раз из за этого идиотизма ментуру покинул…

Всю жизнь я боролся с написанием бумаг, сколько раз меня таскали на ковер, грозили увольнением… Если б не бумаги, не галочки в отчетах, не дурацкие эти цифры, я б продолжал пахать в своем РУВД, невзирая на грошовую зарплату. И вот – с чем боролся, на то и напоролся?

Как – то я не сдержался, злость из меня выплеснулась, и я выдал Глебу по первое число, все ему популярно объяснил – и про «штабную культуру», и про бюрократов, и про то, что яйца курицу не учат.

Спозаранник тогда очень внимательно меня выслушал, не перебивая. А потом сказал: «Я крайне благодарен вам, Георгий Михайлович, за критику моей манеры общения. Буду следить за собой. Я очень ценю ваш опыт оперативной работы. Но мы здесь занимаемся другим делом – журналистским расследованием. От штабной культуры отказываться мы не будем, и вот почему…» После этого он мне снова полчаса читал лекцию, и теперь уже я был вынужден слушать его, не перебивая.

Впрочем, все это в прошлом. В работу я давно втянулся, справедливость многих претензий Глеба ко мне осознал. Тексты вроде научился писать нормальные. С Глебом, кстати, мы давно уже не ругаемся. Но все же наши отношения теплыми никак не назовешь… Так – ровные, деловые.

С этими мыслями, наконец закурив папиросу, я направился в кабинет отдела расследований.

– Что, начальник, никак не можешь отвыкнуть от «беломора»? – съязвил встретившийся в коридоре Шаховский. – Горелыми портянками воняет!

– Эх, братан, – прищурился я, пожимая руку бывшему бандиту. – Знал бы ты, какие люди раньше у меня в кабинете в РУВД сидели! Только «честер» курили или «Мальборо».