Тетки с лестницы (в том числе моя мама) пытались его увещевать. Но героин ведь голыми руками не возьмешь. Один раз даже «скорую» вызывали. Но через две недели Юрка вышел из наркодиспансера, и все покатилось по прежнему. Да и сами врачи в диспансере особых надежд на полное излечение не питали: из ломки, сказали, выведем, а там уж – как будет. Правда, одна сердобольная докторица адрес нашей соседке дала. Есть, мол, один хороший реабилитационный центр «Очищение»: там и лечат незадорого (дешевле, чем на коммерческих койках в гордиспансере), и кормят вкусно, и беседы беседуют, и на природе выгуливают.

Парня пожалели, всей лестницей скинулись и отправили Юрку в «Очищение».

Месяц прошел, а он и не вернулся.

– Ты бы, Светочка, заехала на Петроградскую после работы, навестила бы парня, – попросила соседка. – Ведь мы с его матерью покойницей дружили, неловко как то.

Ехать к черту на рога не хотелось. Тем более что еще в пятницу Соболин намекал, что в понедельник у него свободный вечер, а друзья позвали в гости, а приезжать – как договорились в той компании – нужно с красивыми девушками…

После того случая, как из за Обнорского у нас с Вовкой ничего не получилось, Соболин делает всяческие попытки остаться со мной наедине, но все никак не удается.

Обижать соседку, однако, тоже не хотелось.

– Ладно, Вера Никитична, заскочу – проведаю.

И я помчалась на работу.

* * *

Конечно – опоздала.

– Ну, Светка, молись! – Соболин встречал меня аж в подъезде. – Шеф тебя уже минут сорок разыскивает.

– Да если бы не кофе и не соседка…

– Это ты Обнорскому и расскажешь.

А он – послушает. Если захочет… – вставила проходящая мимо Горностаева.

Начинать неделю в кабинете Обнорского… Бр р!

Я отправилась на ковер. Из соседнего кабинета, как черт из табакерки, выскочил Скрипка:

– Ты только, Света, не волнуйся. Купи себе таблетки от качки. Одну мою девушку тоже все время тошнило и прямо – на палубу. Оказалось – и вовсе она не беременна. Это просто болезнь такая – морская…

– Леша, ты – псих?

Обнорский, как ни странно, был в хорошем расположении:

– Ну и повезло же тебе, Светлана Аристарховна! Сам бы поехал, но – не могу. Проблемы, видишь ли, дела государственной важности… Да ты все равно не поймешь.

– Так, может, Спозаранника послать?… Если это так важно. – Я еще не понимала, о чем речь, но чувствовала, что поездка в гости с Соболиным отменяется.

– Да нужен Егорычу этот остров, как собаке пятая нога.

Так, значит – остров. Спасибо, что не монастырь.

– Андрей Викторович, я понимаю, что иногда нарушаю дисциплину, в смысле – на работу опаздываю, пару убийств вот еще проморгала в прошлом месяце…

– Зав го род няя! Если я сказал – Валаам, значит – Валаам!

Все – таки монастырь…

– И прошу тебя – тело то прикрой.

Там, конечно, монахи на туристские тропы стараются не выползать. И – все таки – монастырь. Не мучай ты отцов Сергиев понапрасну. Иди, все инструкции – у Соболина.

В репортерском меня встретили дружным хохотом.

– Что, напугалась? – Соболин, словно извиняясь, заглядывал мне в глаза. – А теперь слушай.

Оказалось, что каждый год в мае (вот уже лет пять шесть) городские медики весьма своеобразно отмечают начало речной навигации. Фрахтуют на целых три дня теплоход и отчаливают в сторону Валаама. И там, под шумок ладожских волн, обсуждают важнейшие проблемы здравоохранения.