– Что случилось, Андрей? – спросил Шаховской, привлеченный зычным голосом шефа.

– А то случилось, что кому то «Золотая пуля» как кость в горле, – продолжал бушевать Обнорский. – Кому то очень не хочется, чтобы у нас все было нормально, им не терпится искупать нас в дерьме по самые уши. Вот полюбуйся, – указал он на компьютер, – мало того что в газетах о нас небылицы пишут, так теперь сайт в сети завели. Ведь говорил же, говорил, что нужно меньше болтать…

– Если ты имеешь в виду информационно аналитический отдел, – прервала его монолог Агеева.

– Ваш отдел, Марина Борисовна, я в виду не имел, у вас как раз все в порядке.

– И что делать будем? – спросил Шаховской.

– А что с этими говнюками сделать можно? – сказал Обнорский. – Порядочным людям за такие дела положено бить морду.

– Так то порядочным, – возразил Шах, – а этому Поришевичу не морду бить следует, а разговаривать на его языке – по понятиям.

– Но ведь должны существовать цивилизованные методы борьбы с такими людьми, – снова вмешалась в разговор Агеева. – Можно привлечь Поришевича к судебной ответственности за клевету.

– Пока травка подрастет, лошадка с голоду помрет, помните, Марина Борисовна, такую поговорку, ее еще принц датский цитировал? – сказал Обнорский. – Спросите вон у Лукошкиной, как Поришевича за клевету привлекать и сколько у него способов выйти из этого дела чистеньким.

– Скрипку бы сюда подключить, он бы докопался, на чью мельницу льет воду этот мерзавец. Профессора Заслонова он тогда здорово раскрутил, – задумчиво произнес Шах.

– Пускай Скрипка своими делами занимается, – сказал Обнорский. – У него их много.

«Еще бы, – подумала я, – великий расследователь из завхозов большую часть своего времени тратил на свою кикимору Ингу», – и со злости вдруг сказала то, что говорить совсем не собиралась:

– Между прочим, профессором Заслоновым мы тогда занимались вместе. Это я в том смысле, что я могла бы внедриться в Бюро Региональных Расследований и не хуже Скрипки выяснить все про Славика Поришевича.

– Мечтаешь о лаврах Модестова, который уже «внедрялся» к видеопиратам? – поинтересовался Обнорский.

Я обиженно замолчала, потому что у Модестова с этими пиратами вышло не очень удачно – выручали его всем агентством с привлечением милиции, но Шаховской сказал, что идея, в общем то, неплохая, потому что врагов нужно знать в лицо, и что, пожалуй, стоит попробовать.

– А как ты собираешься «внедряться»? – спросил Обнорский.

– Там работает мой бывший сокурсник. Позвоню ему, напрошусь в Бюро, а там – по обстоятельствам.

– «По обстоятельствам, по обстоятельствам», – передразнил меня Обнорский. – Все у тебя, Горностаева, по обстоятельствам. Расследователь должен иметь план своих действий и четко представлять себе, что он будет делать в следующий момент.

– Выкрашу волосы в черный цвет, – со злостью сказала я.

Обнорский приобнял меня за плечи и с улыбкой сказал:

– Это, пожалуй, лишнее, да и Скрипке больше нравятся рыжие, а, Горностаева?

Порешили на том, что я попробую привести в исполнение свой план и напишу собственное расследование для «Явки с повинной».

– Только без глупостей! – строгим голосом произнес шеф. – И зайди к Спозараннику, у него там имеется некое чудо японской фототехники, авось пригодится.

С этими словами он вышел, Шаховской последовал за ним. Мы с Агеевой остались одни.

– Вечно ты, Валентина, куда нибудь вляпаешься, – сказала Марина Борисовна, – ну кто тебя за язык тянул? Сидела бы себе тихо в библиотеке со своим Бурцевым, а еще лучше – работала бы действительно в паре со Скрипкой, а то, смотри, уведет его Инга.