Он повернулся, прошел к своему месту и сел в кресло.

— И все же вопрос был задан, — не сдавался Эллингтон. — Я хочу видеть эту бумагу!

Мейсон улыбнулся судье.

— Кто здесь ведет заседание, ваша честь? — спросил он.

Судья замялся, потом сказал:

— Мне кажется, что поскольку вопрос снят, то ни суд, ни обвинение не имеют права заставить защиту показать этот документ.

Эллингтон с большой неохотой смирился с решением судьи.

Мейсон снова повернулся к свидетельнице:

— Скажите, мисс Мид, вы знакомы с Моррисоном Финдли, уже дававшим здесь показания, владельцем коттеджа, где произошло убийство?

— Мне кажется, что я никогда с ним не встречалась, — ответила она, слегка покачав головой.

— И вы никогда не говорили с ним по телефону?

— Минуточку, минуточку! — вскочил Эллингтон… — Ваша честь, здесь я снова считаю необходимым напомнить суду о правах свидетеля и о правах обвинения. Мы не задавали ей никаких вопросов относительно того, разговаривала ли она по телефону с мистером Финдли. Мы ограничились лишь разговором с Глэдис Дойл. И я считаю такие вопросы неуместными и не относящимися к делу.

Судья мрачно посмотрел на Мейсона.

— Вообще‑то обвинение право, — сказал он. — Но в связи с теми показаниями, которые уже были даны, положение немного изменилось… Короче говоря, суд считает, что речь идет о возможном давлении со стороны свидетельницы, и в этом случае защита имеет право на перекрестный допрос.

— Разумеется, — согласился Эллингтон. — Но защита не имеет никакого права задавать ей вопросы, касающиеся ее личной жизни, в том числе с кем и когда она разговаривала по телефону. Похоже, что защита преследует определенную цель.

— Вот именно, — заметил Мейсон.

Эллингтон не обратил внимания на его слова и продолжал тем же тоном:

— И суд должен сам решить, есть ли у защиты основания задавать подобные вопросы. Ведь с таким же успехом адвокат может поинтересоваться и детством свидетельницы, и ее личной перепиской, и людьми, с которыми она вообще когда‑либо встречалась и разговаривала, в том числе и по телефону, и сотней разных других вещей, которые могут прийти в голову мистеру Мейсону, в надежде на то, что из этой полученной информации можно будет сделать вывод, подтверждающий, что на его подзащитную было оказано какое‑то давление.

Судья Бэгби забарабанил пальцами по столу.

— Я могу понять, что для защиты это имеет большее значение, — сказал он. — С другой стороны, это лишь предварительное слушание дела. Суд тоже заинтересован в том, чтобы узнать все подробности этого дела, но, поскольку обвинение твердо решило ограничить допрос этой свидетельницы определенными рамками и само твердо их придерживалось, суд вынужден удовлетворить протест прокурора. По крайней мере на данный момент, мистер Мейсон.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — А теперь, мисс Мид, я хочу прямо спросить вас: это вы арендовали коттедж у Моррисона Финдли?

— Протестую, ибо вопрос не по существу и не имеет отношения к делу, — сказал Эллингтон.

Судья Бэгби пригладил волосы, затем задумчиво поскреб щеку кончиками пальцев и сказал:

— Защитник может задавать вопросы касательно отношения свидетельницы и ее секретарши.

Мовис Мид сказала:

— Не испытываю к ней ни особой привязанности, ни особой неприязни. Если бы только могла ей чем‑нибудь помочь, то помогла бы. Да, собственно, я и стараюсь. Надеюсь, теперь с моими признаниями все ясно?

— Речь шла о том, — заметил судья Бэгби, — арендовали ли вы коттедж, обозначенный на карте, которая приобщена к делу как вещественное доказательство.