Мейсон улыбнулся:

— Согласно элементарным законам юстиции защита может задавать любой вопрос, касающийся той или иной темы, которая была уже затронута обвинением.

— Да будет зам известно, что я знаком с законами, — ответил Эллингтон, — но в то же время закон требует, чтобы любой заданный вопрос имел основания быть заданным.

— Хорошо, я сформулирую свой вопрос иначе, — спокойно ответил Мейсон. — Как долго продолжался ваш разговор, мисс Мид?

— Видимо, минут пятнадцать — двадцать.

— И речь шла о поручении, которое мисс Дойл должна была выполнить?

— Да.

— И о дороге, по которой ей было удобнее возвращаться в город?

— Да.

— О чем еще?

— Я… мне кажется, больше ни о чем. Помнится, я сказала Глэдис, что, по моему мнению, Эдгар Карлайл любит поухаживать за женщинами. Мы посоветовались, что ей нужно взять с собой из вещей.

— И все?

— Насколько сейчас помню, все.

— Значит, вы рассказали ей, по какой дороге она должна ехать, возвращаясь в город? — еще раз спросил Мейсон.

— Да.

— Рассказывали по памяти?

— Да.

— Мне хотелось бы немного уточнить, как все это было, мисс Мид. Разве вы не воспользовались при этом планом, который находился в ящике вашего письменного стола?

— Возможно.

— Где сейчас этот план?

— О Боже ты мой, я этого не помню… Кажется, я отдала его лейтенанту Трэггу. Хотя нет, я отдала ему дубликат. У меня было два плана.

— То есть план, который вы использовали, объясняя Глэдис Дойл, как ей надо ехать из «Саммит‑Инн», и еще один план?

— Да.

— И на обоих планах было нарисовано одно и то же?

— Конечно.

— В пятницу, шестого числа этого месяца, когда вы объясняли путь мисс Дойл, у вас уже было два плана?

— Минуточку, дайте припомнить… Нет, я не знаю… Я не могу это утверждать с определенностью.

— Ваша честь, — сказал, поднявшись с места, Эллингтон, — я возражаю против подобных вопросов, потому что они не имеют непосредственного отношения к делу.

— Я обращаю ваше внимание на то, что получилось так, что тот план, о котором толкует защитник, постепенно оттеснил все остальное и стал центральным моментом в разбираемом деле. Мы только что о нем заговорили, и нам уже сразу понадобилось узнать все детали. Мне кажется, что защита весьма ловко старается отвлечь внимание суда от главного, выпячивая на передний план второстепенные детали, не имеющие прямого отношения к преступлению.

— Скажите, мистер Мейсон, почему вас, собственна, так интересует этот план или планы? Вы что, считаете, что это важно для суда?

— Полагаю, что да, ваша честь.

— По вашему настоянию, мистер Мейсон, я отклоняю протест обвинения. Я признаю, что вопрос имеет непосредственное отношение к делу, поскольку затрагивает содержание беседы свидетельницы с обвиняемой и характер полученных последней инструкций. Мистер Мейсон, продолжайте.

Судья сделал вид, что не слышал последней тирады прокурора.

— Итак, мистер Мейсон, — сказал он, — вы можете задавать ваши вопросы.

— Благодарю вас, ваша честь.

И он повернулся к свидетельнице:

— Во время вашего разговора с Глэдис Дойл у вас уже имелось два плана?

— Ну, мне кажется… Нет, мне кажется, что второй план я нарисовала позднее.