— Вы запомнили буквы на номерном знаке, но не запомнили ни одной цифры?

— Да. И в этом нет ничего удивительного. На наших счетах мы должны записывать номер полностью. Если вдруг кто‑нибудь уедет, не расплатившись, у нас есть хоть какая‑то зацепка — знаете, ночью посетители разные, иногда неважно себя чувствуют и могут забыть… В общем, в нашей смене мы всегда записываем номер машин.

— Понятно.

— Джо как‑то заметил, что я записываю номер его машины, и мне показалось, что это ему очень не понравилось. Он спросил, зачем я это делаю, ну, и мне пришлось ответить, что так делают все официантки, чтобы не перепутать заказы, когда в баре много машин. Помнится, я еще отпустила какую‑то шутку по поводу этих трех букв. Что‑то вроде «Без дураков, а?»

— Он всегда приезжал на одной и той же машине?

— При мне да.

— Теперь о другом. В какое время он приехал в ту воскресную ночь? Точнее, это был уже понедельник, поскольку дело происходило после полуночи.

— Я понимаю. К сожалению, указать время с точностью до минуты я не могу, но это было что‑то около двух. Минут на пять — десять я могу и ошибиться.

— Как вам удалось так точно запомнить время?

— К нам всегда приезжает постоянный клиент, который заканчивает работу в два часа ночи. Он всегда выпивает чашку кофе и съедает пару сандвичей. Работает он в двух кварталах от нас, так что бывает у нас практически в одно и то же время. Приезжает он в пять минут третьего. Так вот, я отчетливо помню, что как раз он въезжал к нам, когда Джо уже уезжал.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон, — у меня все.

— Перед тем, как вызвать следующего свидетеля, — заявил Эллингтон, — я хочу предупредить суд, что его допрос должен вестись в строго определенных рамках. Я предчувствую, что защита захочет выйти за эти рамки и попытается задать ряд вопросов, не относящихся к делу непосредственно, во всяком случае, не относящихся к нему в данную минуту. Предвосхищая действия защиты, я хочу…

Судья недоуменно поднял брови.

Видя это, Эллингтон торопливо добавил:

— Поэтому я и сам строго ограничу свои вопросы. И даже попрошу суд сделать это, поскольку, я еще раз это повторяю, я буду категорически возражать, если будет предпринята попытка раздвинуть эти рамки.

— Почему бы обвинению не подождать и не выдвинуть свои возражения тогда, когда я выйду за эти так называемые рамки? — с улыбкой спросил Мейсон.

Судья Бэгби тоже улыбнулся:

— Мне тоже думается, что так будет лучше. Но тем не менее суд учтет заявление прокуратуры. Вызывайте свидетеля.

— Я вызываю мисс Мовис Ниле Мид! — объявил Эллингтон.

Дверь открылась, и в зал суда вошла Мовис Мид в сопровождении Дюка Лаутона.

Эллингтон приветливо посмотрел на нее, но потом нахмурился, увидев, что Лаутон собирается вместе с ней подняться на место для свидетелей.

— Обождите, мистер Лаутон, — сказал он. — Сюда имеют право заходить только работники суда и свидетели. Можете присесть на скамью в первом ряду.

Лаутон посмотрел на хмурое лицо судьи Бэгби и не стал спорить, а сел на свободное место в первом ряду. Вид у него был при этом такой, как будто он в любую минуту мог перейти к решительным действиям.

— Ваше имя Мовис Ниле Мид? Вы писательница, автор нашумевшего романа «Уничтожьте этого человека»?

— Да, — ответила она тихо, но уверенно.

— Вы знакомы с обвиняемой?

— Да.

— Она у вас работала?

— Да.

— Кем?

— Секретарем.