Репортерская банда еще была на месте…

Частично. Восьмеренко, как всегда, невзирая на строгий запрет начальства всех мастей, гонял на стареньком «пентиуме» в виртуальный футбол. Клавиатура только жалобно скрипела под мощными ударами его рук, с губ великого футболиста срывались изысканные, но непечатные филологические обороты. Витя Шаховский сидел на телефоне. Валя Горностаева засовывала блокнот в свою сумочку, намереваясь покинуть наш информационный рай.

– Володя, я могу идти?

– Конечно, – разрешил я.

Все Агентство знало, что у них со Скрипкой роман, и сейчас он ждет ее на улице Росси за рулем своей побитой «шестерки» цвета мурена. Могли бы и не строить из себя конспираторов.

Света Завгородняя в эту пятницу на рабочем месте так и не появилась. Утром она позвонила и убитым голосом заявила, что страшно болит голова и прийти она не сможет, но постарается обзвонить источников из дома. Ну ну, главное, чтобы потом не пришлось всем агентским кагалом вытаскивать ее из «мерседеса» какого нибудь бритоголового братка – знаем мы ее головные боли.

– Кто сегодня дежурный? – задал я риторический вопрос.

– Я, – ответил Шах, оторвавшись на минуту от трубки.

– Витя, я сваливаю. Если что срочное – сбрасывайте на пейджер.

В коридоре я встретил начальницу архивно аналитического отдела Агееву с двумя огромными папками в руках.

– Уже уходишь, Володечка? Счастливый, а нам опять до полночи пахать – очередной заказ для шведов делать. Анечке привет передавай…

– И рад бы, да не могу. Она с Антошкой на даче, а мне придется в городе париться – главу «Криминального Питера – третье тысячелетие» сдавать надо.

– Завидую я тебе, Володя. Ты писучий, а нам, старухам…

Агеева кокетничала – для своих лет она выглядит просто изумительно, а уж романы крутит – Светке Завгородней на зависть. К тому же, скорее всего, она знала, что я лукавил, говоря о причинах своей непоездки на выходные к семье.

До семи вечера оставалась еще уйма времени. Как раз чтобы, не торопясь, пешком пройти половину Невского проспекта и занять свободный столик в «Идеальной чашке» – не стоит опаздывать на свидание, если уж сам его назначил…

***

Разбитое можно склеить. Вот только целым оно уже не будет. Конечно, я виноват больше: все эти прокурорши, дочери олигархов и «выдающиеся художницы» – все эти мои интрижки нашу с Анютой жизнь не укрепляли, даже если до поры до времени она ни о чем и не догадывалась…

Но и моя благоверная хороша – сама в разгул не хуже меня ударилась. И с кем? С Повзло… Я вот, например, на работе и помыслить не мог интрижку себе завести, хотя и было на кого обратить внимание: Валя Горностаева, Нонна Железняк, Света Завгородняя (эта, впрочем, особый случай), в конце концов, кто нибудь из многочисленных стажерок, которые у нас в «Золотой пуле» паслись табунами.

Несколько месяцев назад я был уверен, что наш брак с Анютой пришел к окончательному финалу. Взаимные упреки, слезы, крики… Мне надоело спать на гостевом кресле кровати, к тому же я прекрасно видел, как смотрели друг на друга Повзло с Анютой даже на работе.

– Давай поживем какое то время отдельно, – предложил я супруге, и она согласилась.

Легко сказать – на работе то все время рядом, друг у друга на глазах. Я старался как можно меньше времени проводить в конторе: мотался по источникам, стирал ноги, а информацию сбрасывал выпускающему редактору по телефону.

Стоило мне появиться в Агентстве, Анюта забивалась в свой информационно аналитический отдел и даже покурить в коридор не выходила. Зато с работы они уходили вместе с Повзло почти в открытую (как, наверное, ликовала Агеева – роман то у них с ее подачи начался).