Умник принял позу умоляющего – прижал одну лапку к сердцу, вторую протянув к Ницану, и громко застучал хвостом.

– Ага, – удовлетворенно произнес Ницан, вновь входя в роль грозного божества. – Стало быть, ты просишь меня о наказании страшного преступника. Так? Виновного… – тут Ницан извлек из кармана бумажку, привезенную из Кетар-Дин, развернул ее. – Так, виновного, – прочитал он, – в преступлениях, переполнивших чашу терпения. И тут ты, понятное дело, указываешь на преступника.

Умник с готовностью кивнул и указал лапкой на зеркало.

– Так. И я проверяю – целых тридцать дней, – после чего обнаруживаю, что… – Ницан грозно нахмурился. – Обнаруживаю, что ты меня надул!

Крысенок втянул голову в плечи.

– Да-да! – вскричал Ницан. – Я обнаруживаю, что ты меня надул. Что ты осмелился требовать смерти ни в чем неповинного Красавчика… то есть, я хотел сказать, Ошеа Бен-Апсу! И тут… – он замолчал, уставившись неподвижным взглядом в пространство поверх головы Умника. – Вот так-так… – пробормотал он. – Вот так-так… В самом деле, что может произойти, если поклонник Высшего Судьи праведного обратится к своему небесному патрону с просьбой о наказании невиновного?.. Ах, проклятье! – Ницан занес было руку, чтоб снова ударить кулаком по столу, на не ударил. Разжав кулак, он задумчиво потер подбородок, после чего сказал – трезвым, негромким голосом: – Вот о чем я должен был спросить в полицейском управлении у Хранителя культа. А я не спросил. Но знаешь, что удивительно? – сыщик легонько щелкнул крысенка по носу. – Удивительно то, что я уже знаю ответ.

Умник изобразил радость неизбывную. То есть, прошелся колесом по столу, затем вспрыгнул на бронзовую чернильницу, дважды обвил ее хвостом, после чего исчез – чтобы вернуться с очередной порцией спиртного.

– А вот этого теперь мне не надо, – строго сказал Ницан. – Ты же знаешь, что я не пью при завершении дела.

На мордочке Умника появилось озадаченное выражение. Он нервно постучал хвостом и беспомощно оглянулся, видимо, пытаясь решить – кому бы подарить уже принесенную рюмку. Ницану стало жаль рапаита, поэтому он принял рюмку, но при этом строго погрозил пальцем.

Он связался по домашнему коммуникатору с клиенткой, попросив ее пригласить завтра вечером всех руководителей компании.

– Желательно было бы собрать всех в тайном святилище вашего покойного мужа, – добавил он. И отключил коммуникатор прежде, чем удивленная вдова попросила объяснений.

Затем, тяжело вздохнув, отправил Лугальбанде фантомный образ и попросил мага-эксперта также прибыть в загородный дом Барроэсов. Лугальбанда по обыкновению поворчал, но приглашение принял. Ему было любопытно, что же раскопал его непутевый друг.

После этого Ницан рухнул на койку и беспробудно проспал почти до полудня.

Следующий день он целиком посвятил приведению себя в сколько-нибудь приличный вид. Правда, это не касалось куртки и трехдневной щетины. Но вот рубашку Ницан надел ослепительно белую (спасибо Нурсаг) и даже причесался (вернее, посчитал, что причесался).

Эффект был достигнут: увидев сыщика, клиентка удивилась и ничего не спросила. Они молча прошли в тайное святилище, устроенное Шу-Суэном – домашний храм Высшего Судьи праведного.

– С вашего позволения, – сказал Ницан, стоя перед статуей грозного бога с двумя мечами, – мне кое-что понадобится… – он огляделся по сторонам. – Я специально пришел чуть раньше… Будьте добры, – обратился он к вдове, – тут нужно кое-что приготовить.