И тут она начала хохотать. Глупо, дико, с повизгиванием. Со страхом глядела на нее в зеркало Вера… Кэт хохотала, прижимала ладони к щекам, но остановиться не могла.

– Парт… парт… не… рам, – вырвалось сквозь хохот. – Парт… не… рам.

Потихоньку смех перешел во всхлипывание, а потом Кэт сказала:

– Они же его и убили!

***

Асфальт кончился, пошла грунтовка…

Мокрые кусты вдоль дороги, пни, горы мусора… строящиеся по обеим сторонам дома.

– Далеко еще? – спросил Зураб.

– Нет, – ответила Вера, – рядом.

Это были первые слова, которые прозвучали за всю дорогу от Стачек до северной окраины города.

…После того как закончилась истерика у Кэт и прозвучали слова: «Они же его и убили», – началась истерика у Веры. Кто может ее осудить? Она и так держалась хорошо. Очень хорошо. У нее за спиной бывший одноклассник, бывший мент, разговаривал с проституткой об убийстве ее мужа… Здорово, да?

Пока Зураб успокаивал Веру, я – такой уж я стебок, ребята! – быстро колол Кэт. В тот момент она была полностью сломлена, отвечала на вопросы легко, не вспоминала ни про гарантии, ни про деньги.

…Владика убили Костик и Казбек. На квартире Костика. Пили. Трахали ее, Кэт, как могли и как хотели… Костик даже снял кое что видеокамерой… Еще пили… Потом у них начался спор вокруг каких то процентов, долей, рублей…

Хрен поймешь, короче… Владик – урод паскудный, садист! – уж на что до секса охоч, но от процентов и долей завелся больше… Про нее забыли. Спорили. Орали. Потом Казбек и Костик начали Владика бить. Казбек – ножом. А она уже плевала на все на это – вмазалась… Под утро ее заставили мыть пол в гостиной и в ванной… В ванной крови было очень много. Все было в крови! И пол, и стены, и сама ванна. Еще там лежал туристский топорик…

– Знаешь – маленький такой. Казбек и Костик снова выпили, стали обсуждать, что делать с телом. "…Отвезем на комплекс, – сказал Костик, – там в блоке "Б" полы совсем тонкие… под низ и – бетоном!… Хер кто когда найдет…" А Казбек ему в ответ: «Кто, мол, бетонировать будет?…» – «Мудак, – сказал Костик, – я ж сам бетонщик… всех делов на час другой…» Тогда Казбек и говорит: «Хорошо, давай. А с этой сучкой чего? Она же все видела, блядь такая! Может… ее тоже?…»

Но Костик сказал: «Не надо, она молчать будет. Ты, падла, молчи, поняла? А то кому менты поверят – тебе или нам? Ты молчи, сука, а то закроем…» И дали мне двести баксов… выгнали… больше ничего не знаю. Честно… я скинуться хочу, домой уехать… У меня мать там одна.

Она больная, старая… Я скинуться хочу.

СТРАШНО!

***

– Далеко еще? – спросил Зураб. Он сидел за рулем.

– Нет, – ответила Вера, – рядом.

Впереди показались низкие, недостроенные корпуса. Вздымалась лапа экскаватора, стояли вагончики бытовки. Зураб аккуратно объезжал выбоины на дороге. Навстречу нам проехал КамАЗ, обдал грязной водой из лужи… Трое мужчин в спецовках оранжево голубого цвета оживленно спорили, совали друг другу какие то бумаги. На голову над ними возвышался Костик. Бизнесмен. Партнер. Который верит. Твердо. Который еще и бетонщик.

Мы подъехали. На нас никто не обратил внимания, все были увлечены производственным спором. Это здорово напоминало сцену из какого нибудь фильмеца советской эпохи, «поднимающего сложные моральные этические проблемы в жизни молодого советского рабочего».