Знал бы я, чем это все кончится…

***

Оказалось, что даже добраться до райпрокурорского следака Голобородько – и то сложнее, чем обоссать два пальца. Секретарша меня послала к зампрокурора, зампрокурора – к прокурору. А прокурор – грузный дядька в засаленном пиджаке – сидел за своим длинным столом и смачно хрустел огурцом. Выслушал он меня, утирая губы салфеткой.

– Все контакты – через пресс службу Генпрокуратуры! – радостно выпалил прокурор. И достал второй огурец.

Мне это ужасно не понравилось.

– Жопа не треснет? – поинтересовался я.

– Что о? – Прокурор привскочил на стуле и звучно пернул от возмущения.

– Лучше бы огурец вместо затычки вставил! – бросил я на прощание и хлопнул дверью что было сил. Но прокурор прощаться со мной не захотел.

– Статья 319 я! Оскорбление представителя власти! – услышал я за спиной крики прокурора и его тяжелый топот. – Штраф от пятидесяти до ста МРОТ!…

Я прибавил ходу.

– Исправительные работы от шести месяцев…

– Уймите вашего пердуна, – бросил я постовому на выходе.

Тот понимающе усмехнулся.

– Убежал, Виктор Павлович! – В голосе мента слышалась трудно скрываемая радость.

Через десять секунд я уже вскакивал в трамвай – и гори он огнем, Виктор Павлович, со своей пресс службой и со своим Голобородько.

***

В принципе, текст я мог написать и так, без встречи с пострадавшим следаком – менты мне слили массу информации. Я узнал даже, что скромный следователь райпрокуратуры ездит на черном джипе – красивая деталь для моей будущей статьи.

– Увы, Глеб Егорович! – развел я руки, входя в кабинет своего начальника. – Повидаться с господином Голобородько никак не удалось – прокурор воспротивился…

– Господин Голобородько тебя заждался, – кивнул Спозаранник на молодого человека в сером костюме, который сидел у окна и читал последний номер нашей «Явки с повинной». Он тут же встал и приветливо пожал мне руку, назвавшись Николаем Николаевичем. – А по поводу вашего инцидента с прокурором, Максим Викторович, вам придется объясняться с Обнорским. Кроме того, шефу сегодня зачем то звонила ваша жена… Думаю, ему есть что вам сказать.

Вот непруха так непруха…

– Пойдемте, что ли, в буфет, – предложил я гостю.

Мы сели в угол, взяв по чашечке кофе.

– Можно ли присоединиться? – томно спросила Завгородняя, подваливая к нам со стаканом сока в руке.

– Света, ну есть же свободные столики, – урезонил я девушку.

– А может, я хочу пообщаться! – заявила Светочка, глядя на ошалевшего Голобородько.

– После, после, не мешай взрослым дядям, – шлепнул я ее по бедру.

Света уселась за столик напротив и начала строить глазки моему гостю. Я же приготовился слушать.

– Наш прокурор, Виктор Павлович, – человек со странностями, – улыбнулся Голобородько. – Но он настоящий работяга и честный мужик.

– Наверное, надо перед ним извиниться, – вздохнул я.

– Он вспыльчивый, но отходчивый.

Отправил вас в пресс службу, потому что привык все делать по правилам… Но проблема не в этом…

– Я весь внимание…

– История такая, – начал Голобородько. – Я провожал двух своих друзей. По пути мы взяли по бутылке пива в ларьке.

Шли к метро, разговаривали… Да, одному из них захотелось по пути отлить. Мы выбрали тихое место. Как оказалось – не самое тихое.