Господи, если бы я знала!

– А как ты не знала?

Вера помолчала, потом налила себе еще водки, выпила залпом, сказала:

– А я и не хотела ничего знать! Понимаешь? Ты понимаешь?

– Понимаю… ты не хотела.

– Ты ни хуя не понимаешь. Что ты можешь понять? Ты знаешь, что такое одиночество?

– Нет, не знаю.

– А я звонила тебе… но ты же мент! О, ты Опер! Тебя хрен застанешь. Ты в бегах, ты с преступностью борешься… А как мне было тошно – ты знал?

– Нет. Зачем ты мне звонила?

– А как ты сам думаешь?

– Я ничего не думаю, я – мент.

Она заплакала.

– Не плачь, – сказал я. – Все – пепел.

Она продолжала плакать. Тихо, без пьяного надрыва. Из разреза халата виднелась грудь. Я встал и прошел в спальню – одеться. Ее и моя одежда лежала вперемешку. «Главное, – говорил знакомый опер, – не надеть впопыхах бабские трусы». Я оделся и вышел в кухню. Вера сидела, курила сигарету.

– Куда ты? – спросила она.

– Домой.

– Прямо сейчас?

– Да, Вера, сейчас… извини.

Она поднялась, запахнула халат у горла.

Движение было несколько ненатуральным, киношным.

– Когда ты сказал, что не любишь меня больше, я сначала подумала, что ты лжешь.

– Сначала я тоже так подумал.

Она снова села. Тяжело, нетрезво. Подперла голову рукой.

– Уходи. Что же ты не уходишь?

А что, действительно, я не ухожу? Раньше это никогда – почти никогда! – не было для меня проблемой. Я уходил легко.

Или не очень легко… Я забыл.

– Ах да… я же еще с тобой не расплатилась… Сколько нынче стоят услуги частного детектива? Что ты молчишь? – закричала она. – Что ты смотришь, мент?

Высота моей победы выросла до Эвереста!

– Ты хочешь меня унизить? – спросила Вера тихо.

– Нет, Вера… Я потратил сто долларов.

– Сколько?

– Сто баксов… сто долларов США.

– Ты все таки хочешь меня унизить… так? Показать, что я сука, падкая на деньги… Что же ты не учтешь, что я два раза тебе дала? Это тоже денег стоит.

– Вера!

– Если ты добавишь: Надежда и Любовь, то получится групповуха. Ты любишь групповуху, Сереж жа?… А хочешь стриптиз? На сдачу.

– Ладно, я пошел…

– Подожди… баксы я сейчас принесу.

Она вышла из кухни. Она шаталась. Ей хотелось, чтобы я считал ее пьяной. Видимо, так ей легче.

***

Я вылез из машины. Ветер моей победы стих. По заливу катились волны с барашками на гребнях. В окне восьмого этажа элитного дома горел свет. Но женщина там уже не стояла.

ДЕЛО О «ТИХОМ ХУТОРЕ»

Рассказывает Максим Кононов

«До работы в Агентстве Кононов Максим Викторович, 33 года, занимался коммерцией, знаком со структурой мелкого бизнеса, неплохо ориентируется в теневой экономике. Склонен к нестандартному мышлению, неплохо владеет журналистским стилем, правда, присутствует некий крен в „желтизну“. Иногда злоупотребляет спиртными напитками, правда, на рабочей дисциплине это серьезным образом пока не отражалось…»

Из служебной характеристики

– Эй, журналюга, курить есть?

Грязный башмак сверху ткнулся мне в шею. Что за дела? Я сжал щиколотку наглеца двумя пальцами и легонько крутанул.

– У у, бля! – завопил мой сокамерник.