***

– Вот скажи, Нонна, на кого бы ты поставила – на Завгороднюю или на Лукошкину? – обратилась ко мне Агеева, когда я переступила порог ее кабинета.

– Они что, в скачках участвовать собираются? В качестве лошадей?

– Да нет, ты что, не в курсе? Завгородняя и Лукошкина соперничают друг с другом из за Обнорского…

Минут пять я слушала не очень внятную историю об Обнорском, Лукошкиной и Завгородней, каких то грязных шмотках, автомобиле, ревности и предательстве.

– Пусть устроят дуэль. На маникюрных ножницах, – предложила я.

– Нонна, я, между прочим, серьезно спрашиваю, – разобиделась Агеева.

– Тогда я бы поставила на Завгороднюю.

Аккуратно выщипанные и подкрашенные брови Агеевой поползли вверх.

– Нонна, но почему? Ведь Завгородняя ведет себя ну совершенно непристойно – кокетничает с Обнорским, заигрывает просто в открытую…

– А чего вы, собственно, все на Завгороднюю то ополчились? Тогда уж Обнорского костерить надо. Светка девчонка незамужняя, эффектная, э э э… – я на секунду задумалась, прикидывая каким еще эпитетом можно обозначить сущность Завгородней. Эпитет нашелся, – пикантная…

– Сексуально раскрепощенная, – ядовито добавила вошедшая в кабинет Горностаева. Я демонстративно не обратила на нее внимания.

– Что же, Завгородней теперь серной кислотой облиться или в паранджу завернуться? Это же Обнорский на ее формы таращится. С него и спрос. Не маленький, за свои поступки отвечать должен.

– Ну я не знаю, Нонна. Мне казалось, вы с Аней подруги,… – огорчилась Агеева.

Из кабинета Агеевой я вышла в растрепанных чувствах, так и позабыв спросить про кофе. С Анькой мы, конечно, подруги. Но неужели ей всерьез нужен такой… человек, как Обнорский? Сильно сомневаюсь. Но ей самой я об этом говорить не буду – не маленькая, сама догадается.

Однажды я уже пыталась устроить ее судьбу – такого потом наслушалась! Я даже не предполагала, что интеллигентная с виду женщина знает такие обороты. Парочку из них я запомнила и собиралась при случае к месту применить. Потом мы, конечно, помирились. Мои чувства к Завгородней были более противоречивыми. Однако я защищала ее перед Агеевой вполне искренне. Светка – девушка незамужняя, Обнорский не женат. Впрочем, Лукошкина тоже не замужем. Хотя последнее время ходят упорные слухи, что она как раз туда собирается. Короче, пусть между собой сами разбираются.

Я вернулась в свой кабинет и продолжила попытки дозвониться до приюта.

Сначала голодающие не отвечали. Наконец раз на пятнадцатый мне повезло.

– Ал ло о… – послышался полуобморочный голосок.

Судя по интонации, моя собеседница собиралась вот вот отойти в мир иной.

Нужно хотя бы успеть представиться и сообщить, чего я хочу.

– Вас беспокоит корреспондент Агентства «Золотая пуля», Железняк моя фамилия! Могу я побеседовать с тем, кто в настоящий момент исполняет обязанности директора?

– А что вы хотите? – голос слегка оживился. Похоже, дама передумала помирать.

– Хотела бы побеседовать с сотрудниками о самом детдоме и о вашей директрисе, Алле Николаевне. Хотелось бы попытаться разобраться в этой темной истории с ее отстранением от должности.

Голос, представившийся Ниной Петровной, сразу окончательно ожил и пригласил меня приехать тогда, когда мне будет угодно – персонал хоть и голодный, но на рабочем месте присутствует и на вопросы ответить сумеет.

***

Такой ушат дифирамбов, направленный на одного человека, мне приходилось выслушивать нечасто.