– Алексей Львович, – обратилась она ко мне официально, – эта женщина вас обманывает.
– Женщины, Валентина Ивановна, всегда обманывают. Один мой приятель – он сейчас депутат Госдумы – познакомился в ночном клубе с девушкой. Ну, туда сюда, решил он сделать ей приятное. Спрашивает, какой у вас размер? Она говорит: сорок второй. А обуви? Тридцать пятый. Покупает он ей в соответствии с этими параметрами шмоток на штуку баксов. И вдруг видит, что вместо того, чтобы радостно снимать трусики, девица падает в обморок. Оказалось, что размер у нее сорок шестой. А нога так вообще тридцать девятого калибра.
– Алексей Львович, – упрямо продолжала Горностаева, – Корнеевская вас обманывает. Вы знаете, на что она живет?
– На что?
– На трах. Она работает любовницей. Дорогая проститутка. Берет не сто рублей зараз. И не сто долларов за ночь. А квартирами, акциями, услугами.
– Ну, Валя, так поступают все женщины, – не согласился я. – Это не проституция, а жизнь. Просто одним бабам достаются бедные мужики, а другим богатые.
– Она спала со всеми – и с Беловым, и с Лишенко, и с Кувалдой. А квартиру ей оплачивает тамбовец Губенко.
– Откуда ты это взяла?
– От своих источников.
– Каких?
– Источников не раскрываю.
– Значит, выдумала. Зря, Валя, ревность не украшает женщину. Особенно беспочвенная.
Горностаева развернулась, хлопнула дверью. Кусок штукатурки отвалился от стены.
«Опять расходы», – подумал я. Тут Горностаева вернулась.
– А ты знаешь, что Каширина она уже захомутала. Ты с ней трахаешься ночью, а он к ней заходит днем.
И еще раз шваркнула дверью. Я решил, что надо будет написать инструкцию по правильному использованию дверей – иначе скоро от агентства одна штукатурка останется.
8
Вернулся Обнорский. Агентство ожило. Заметалась секретарша. У дверей кабинета шефа выстроилась очередь из девушек, мечтающих постажироваться в агентстве у самого Обнорского, и иностранных журналистов, требующих от шефа разъяснений, почему Петербург не является криминальной столицей России.
Я протиснулся в кабинет Обнорского, нагло опередив ирландскую съемочную группу. Андрей был не в духе. Я решил для начала его чуть чуть порадовать проектом инструкции о внешнем виде сотрудников агентства.
Расчет не удался. Обнорский мрачно сказал, что инструкция недоработана, нужно добавить раздел о макияже, потому что женщины «Золотой пули» пользоваться косметикой не умеют, и надо в инструкции эти вопросы подробно изложить, а потом провести методические занятия с сотрудницами, как, что и чем красить.
Потом он молча выслушал историю про Корнеевскую.
– Действуйте, – сказал он.
Ирландцы уже ломились в дверь со своей ирландской камерой и ирландскими вопросами о нашем криминале.
* * *
Капризы шефа, как известно, и не капризы вовсе, а руководящие указания. Прояснить вопрос о макияже я решил у Марины Борисовны Агеевой – начальнице архивно аналитического отдела и главной женщины агентства.
– Так, Марина Борисовна, – сказал я, размахивая неподписанной инструкцией, – теперь я контролирую внешний вид женщин агентства. Предъявите ваш лифчик и лифчики ваших подчиненных. А также расскажите о том, чем скромный макияж отличается от нескромного…
Бюстгальтеры у сотрудниц архивного отдела оказались на месте. Но с инструкцией по макияжу дело не пошло. Я предлагал измерять количество косметики граммами, а Марина Борисовна – каким то абстрактным вкусом. Решили, пусть лучше сначала Обнорский лично проведет с агентскими дамами методические занятия, а уж то, что он насоветует, мы и облечем в документальную форму. |