“Подробное описание поля боя составляет, что ли? Или опять стихи?!.”

    Баг оказался прав: обладатель роскошного халата повернулся к ним и, видя на лице Стаси любопытство, кашлянул и прочел следующие потрясающие строки:

    Весной в селе я в грязной луже

    Гирудиц крупных двух узрел:

    Хотели жабу пить – удрала.

    Тогда впились друг другу в хвост!

    “И этот о гирудах… – печально подумал Баг. – Богатое, однако, у него воображение”.

    И спросил:

    – Вы их знаете?

    – К сожалению… – с легкой гримасой отвращения отвечал сосед. – Но, право же, толковать о них не имею ни малейшего желания: пусть себе грызутся, пустой болтовней да чашкобитием таланта не докажешь! Лишь зря бумагу переводят. Сочинители на злобу дня… Хаджипавловы с Кацумахами… Талант, – он глубокомысленно приосанился, – дается от природы и развивается упорным трудом. Да-да. Упорнейшим трудом. – Отпил из чарки. – Когда сложишь в день тридцать – сорок стихов, а потом оставишь лишь две строчки или даже вовсе ничего, и так много лет, – тогда поймешь, сколь тяжело изящное слово!

    – Вы поэт, это сразу видно… – кивнула Стася. – А где же в ваших стихах рифма, извините?

    В ответ на это поэтически одаренный молодой человек удивленно вытаращил глаза, потом понимающе усмехнулся, поднял протяжный палец и, пристально глядя на Стасю, продекламировал, сопровождая каждое слово жестом – словно заколачивал гвозди:

    Я не люблю рифмичные стихи!

    Они козлу подобны в огороде:

    Капусту жрет, ан молока-то нет!

    – Имеете право, – кивнул Баг.

    Тут появился прислужник и с необычайной быстротой расставил перед Стасей и Багом тарелки.

    – Ну, видите ли, рифма – это такая формальная вещь… – подхватил свою чашку сосед и приподнял крышечку. – В свое время я много и плодотворно, да-да, плодотворно работал с рифмой… – Он помолчал, наморщив лоб. – Но потом разочаровался. Да-да. Совершенно разочаровался. Потому что, как учил великий поэт Ли Бо… – В этот момент в рукаве у Бага запиликала трубка, и Баг, так и не узнав, чему же учил древний мастер изящного слова, приложил руку к груди в знак извинения и достал телефон.

    “Кто бы это? Надеюсь, не из Управления…”

    – Вэй?

    – Драгоценноуважаемый ланчжун Лобо?

    – Да, я.

    – Ой, то Матвея Онисимовна Крюк звонит, мать Максимушки. Слышите меня?.. Вы зараз к нам на Москву не собираетесь?

    Богдан Рухович Оуянцев-Сю

    Александрия Невская,

    Апартаменты Богдана Руховича Оуянцева-Сю,

    4-й день двенадцатого месяца, первица,

    поздний вечер

    Падал снег.

    Огромные тяжелые хлопья рушились мощно и ровно, вываливаясь из рябого от их летящего изобилия ночного неба – и снова съеживались, и пропадали внизу, лепя город, как дети лепят снеговиков. За сырым снегопадом, за рекой стояли, помаргивая сквозь пелену, разноцветные огни Парковых Островов< Как уже упоминалось в “Деле о полку Игореве”, дом Богдана располагался на улице Савуши, названной именем древнего богатыря-степняка.