— Боюсь, что не соглашусь на это.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мистер Бентон сказал нам, что просит всех собраться для совместного обсуждения после обеда и избегать частных переговоров.

— Но я хотел поговорить с вами совсем на другую тему!

— О чем же?

— О вашем друге — сержанте Дорсете. Он въедливо расспрашивал меня о том, зачем вы приходили ко мне.

— Любознательный парень.

— Случилась ведь довольно необычная история.

— Вы не обязаны рассказывать мне об этом.

— Да, но мне хотелось бы рассказать.

— Я защищаю интересы Джейн Келлер и поэтому не могу быть вашим представителем.

— Это мне понятно.

— Тогда зачем же вы затеваете беседу со мной?

— Я хотел поговорить с вами о Дорсете. Он мне не нравится. Мне кажется, что он заваривает какую‑то кашу. Точнее — готовит судебное дело.

— Какое и против кого?

— Не знаю, но хотел бы знать. Несколько дней тому назад меня пытались отравить.

— В самом деле? — вежливо поинтересовался Мейсон.

— Да. Я вначале думал, что это случайное, бытовое отравление недоброкачественной пищей. Но, видимо, я ошибался. Так, во всяком случае, считает Дорсет. И он собирается раздуть из этого большое дело.

Наступило минутное молчание, во время которого слышен был лишь легкий шелест воды за бортом. Затем Мейсон произнес:

— Это все?

— Я обедал вместе с женой в ресторане, но мы ели разные блюда: я заказал говядину с жареным картофелем, а она — устриц и овощи. Я пил красное вино, она — белое. Десерт у нас был одинаковый. Она после этого почувствовала легкое недомогание, а я расхворался всерьез. Все признаки типичного пищевого отравления.

— Правильно.

— Что вы считаете правильным?

— Я хотел сказать, — ответил Мейсон с ухмылкой, — что так можно было подумать.

Шелби взглянул на адвоката, и в его темных беспокойных глазах мелькнуло раздражение.

Мейсон стоял, опираясь локтями на перила палубы и глядя вниз на мелкие пенистые волны, возникающие на поверхности воды.

После некоторого молчания заговорил Мейсон:

— Видимо, мы направляемся к острову.

— Да, очевидно, так, — сказал Шелби, а через секунду добавил: — Но мы говорили об отравлении.

— Да, вы действительно говорили о нем.

— Я был очень плох и вызвал врача. Тот же самый врач обследовал и мою жену. Я объяснил ему, что у меня пищевое отравление, вероятнее всего, от каких‑то консервов, так как я чувствовал жжение и металлический привкус во рту.

— Понятно, — сказал Мейсон.

— И знаете, что случилось?

— Нет, не знаю.

— Ваш друг Дорсет явился ко мне вчера вечером и заявил, что я был отравлен мышьяком. Он явно собирается раздуть из этого криминальное дело.

— Какое, например?

— Он задавал мне массу всяких вопросов. Есть ли у меня враги и тому подобное. Боже милосердный, я вовсе не хочу, чтобы мое имя попало в газеты в связи с уголовным делом. Особенно теперь, когда я веду сразу несколько крупных дел.

— Что думает Дорсет о том, как мышьяк попал в вашу тарелку?

— В этом‑то весь вопрос! Он хотел, чтобы об этом сказал ему я. Я же считаю: пускай идет в ресторан и допрашивает поваров.

— Скажите, отравился ли еще кто‑нибудь?

— Дорсет сказал, что никаких жалоб не поступало.

Мейсон посмотрел вверх. Солнце уже заходило, и с реки начал подниматься легкий туман. На палубу вышла Карлотта Бентон и оживленно обратилась к собеседникам:

— Ах вот вы где! И у обоих серьезные лица.