Первая развилка… Вторая… Широкая лестница, ведущая на цокольный этаж… Рывок по, казалось бы, бесконечному коридору… Очередной поворот, и, выскочив из-за угла, я влетаю в толпу бегущих в мою сторону солдат.

— Ты кто… — слышу я совершенно неуместные слова и улыбаюсь им.

Однако самих солдат я не вижу, мои глаза направлены лишь в одном направлении. В сторону медленно закрывающихся массивных дверей, откуда вываливались очередные охранники бункера.

— Огонь… Убейте его…— слышу я чей-то далёкий шёпот, постепенно перерастающий в тихий крик.

Плечо пронзило болью, но я её уже почти не чувствую. Монстр взял верх, и мир вокруг меня окрасился в красное… И единственным светлым пятном в нём оставался бьющий прямо в мозг свет…

* * *

Аллод Шарова

Сто восемьдесят шестой день проекта

— Очнулся я в тот день уже в лесу. Едва живой, в одних трусах и с толстой тетрадкой, чернила на которой медленно начинали расплываться, — я потянулся и взял кружку с остывшим кофе со столика.

Хотелось, конечно, чего-нибудь покрепче, но начинать утро с пьянства — дело такое себе…

— То есть ты решил, что стоит начать убивать людей, основываясь лишь на каких-то каракулях на непонятно от кого полученной макулатуре? — поинтересовалась Моллиган, демонстративно сидящая на кресле подальше от других девушек, находящихся в гостиной.

— Не совсем. Заражённые — это не монстры, как ты привыкла считать. Точнее, не все, — я отставил почти опустевшую кружку в сторону, и почти мгновенно появившаяся Кнопка вновь наполнила её напитком.

Как и Моллиган, гоблинша дулась на меня. Только, в отличие от Блаженной, которая злилась не только на меня, но и на Тори, мелкая просто перепугалась, когда меня якобы завалило.

— У некоторых заражённых есть момент, когда они оказываются на краю обрыва, после которого уже невозможно вернуться, — взял слово Старый. — Первые недели мы были просто животными, у которых нет никаких других желаний, кроме как набить брюхо. Если в этот момент ничего не произойдёт, то стопроцентно животным и останешься.

Иваныч не удержался и поморщился. Он старательно избегал воспоминаний о моменте своего «пробуждения», однако я догадывался, что это было связано с родителями Лили, а то и вовсе с правнучкой.

— Если же тебя что-то стопорит, то монстр внутри тебя отступает, — продолжил старик, взглядом уткнувшись в пол. — Отступает, но не исчезает. И каждый миг тебе приходится его удерживать. Конечно, чем опытнее ты становишься, тем легче это становится.

— Вот только проблема в том, что всё, что ты делал в обличии бездумного зомби, постепенно возвращается снами и яркими воспоминаниями, — сменил я Старого, когда тот замолчал на слишком долгий период. — Некоторые этого не выдерживают и окончательно становятся безумными. Это куда легче, чем помнить, что ты творил до этого, и жить со всеми этими воспоминаниями.

— То есть ты потом вспомнил, что было в том бункере? — спросила Шилена.

Последнее время тёмная была какой-то чересчур задумчивой и оттого необычайно молчаливой.

— Частично, — усмехнулся я. — Поначалу я всё же опирался на сведения из тетради, принадлежащей некоему Новицкому. В ней он описывал первые контакты с Системой. Они, кстати, были датированы две тысячи восемнадцатым годом…

— Это невозможно! Система пришла к нам в двадцать пятом! — воскликнула Мия.

— «Пришла» не совсем верная фраза, — невесело улыбнулся я. — Скорее её приманили. Нет, так-то она и самая явилась бы, время Земли приближалось, вот только через парочку десятилетий. А может, и вообще через полвека.