Внезапно истерика сменила направление.

— Ты убьёшь их, лётчик Хант? До единого, чтоб только кровавые обрубки валялись под брезентом!

— Всех вряд ли. Сегодня опустил одного "Юнкерса" в Ла — Манш.

— Тебе же запрещены боевые вылеты!

— А я хочу запретить гуннам бомбить. И не нашёл другого аргумента.

Погладил её по соломенным волосам. Мардж понемногу успокоилась и прижалась ко мне. Мы впервые провели ночь, не занимаясь сексом. Соседка по комнате не смогла бы помешать. Она спала под брезентом, в окружении таких же мёртвых тел. Лёгкий ветерок через открытое окно чуть колыхал пошитые её руками занавески.

Возле аэродрома я впервые за командировку в мир живых увидел неупокоенную душу. Техник из соседней эскадрильи в призрачном обгорелом комбинезоне топтался у "Спитфайров", пытаясь найти свой, и не находил: его босс не вернулся из вылета. Никогда не вернётся. Классический случай, парня заклинило между мирами. На сто лет, на двести, до страшного суда?

Иван обалдел, увидев призрака.

"А другие?"

"Нет, пока не видят. Молодой, слабый. За сотни лет может набрать силу, издавать звуки, слышимые смертными. А то и различим будет при лунном свете".

"И… как долго?"

"Пока не увидит машину Бергмана. То есть вечно. Но я помогу".

В кои‑то века опыт общения с новопредставленными использован не для мучений. Не узнав, кто вмешался, механик отправился в загробный мир, чтобы на миг ощутить Благодать, а потом погрузиться в страдания. Они — мелочь по сравнению с безумием посмертного заточения среди живых.

Глава двадцатая. Лондон в огне

Англию исступлённо бомбили две недели подряд. Пленный пилот "Доренье" рассказал, что операция по уничтожению КВВС получила пышное наименование "День Орла".

На Тангмер больше не падали бомбы — вожди Люфтваффе явно списали нас в утиль. Но Ричардсон за считанные часы вернул аэродрому способность принимать и выпускать самолёты! Жили в палатках, лётчики наравне с техперсоналом в бочках и канистрах таскали топливо к "Спитфайрам", прямо на траве давились овсянкой или яичницей с беконом, чтобы при первой возможности бежать к истребителю и снова лететь щипать перья из того самого Орла. Его клюёт эскадрилья — всё, что осталось от крыла, несмотря на пополнение.

Мы с Бадером вылетаем до трёх раз на день. Он как‑то бросил, что устали даже его железные ноги.

"Интересно, если ему рассказать, что внутри тебя живёт второй пилот — красный сокол, который берёт управление, когда ты выдыхаешься?"

"Прозябаешь в безвестности, Ваня, и мучаешься? Бадер не отстранит меня — летать некому. После отправит в психушку".

Техники тоже падают с ног. Ресурса великолепного "Мерлина" не хватает надолго. Замена авиационного мотора превратилась в привычную операцию. Излишне говорить про дефицит двигателей. Поэтому летаем на честном слове, а механики постоянно скручивают агрегаты с убитых "Спитов", оживляя хотя бы один истребитель из двух.

Больше мы не атаковали бомберов в лоб — удар с высоты и уход. Даглас снял пятерых, я — троих. Как‑то раз не удержался и догнал "Мессера", проверив возможности мотора Mk2. Немцу явно не понравилось, но кого интересует мнение трупа?

Самолёты и новые лётчики прибывают чуть ли не каждый день. Нескольких истребителей с очень неплохой подготовкой выделил флот. Слава Богу, командующий 11–й авиагруппой вице — маршал Кит Парк, новозеландец по происхождению, добился у Даудинга разрешения привлекать без ограничений уроженцев колоний, американцев, поляков, чехов и прочих инородцев, не тянувших, с точки зрения коренных англичан, на почётное звание "настоящий джентльмен".