"А ты?"

"Разрушил его и сжёг. Не я один, естественно, там легион работал, считай — дивизия. От населения мало что осталось. Они притихли, вроде как опять смирились. Потом, только не смейся, я влюбился как мальчишка в наложницу по имени Руфь. Помнишь, говорил Марии, что не любил никого девятнадцать веков?"

"Да. Она что, тоже погибла?"

"Её убили мои солдаты за то, что ночью меня заколола во сне. Таковы евреи — они глубоко внутри себя не сдаются, пока живы. Как их ни бей, ни ущемляй, ни унижай. Гитлеру ещё отзовётся. К нему непременно придёт Руфь, даже если это будет стоить ей жизни".

Ваня грустно рассмеялся.

"Если бы не оказался запертым с тобой в собственном теле, точно решил бы — к психиатру пора, как Салага советовал. Мой компаньон распял Иисуса Христа на швабре и проткнул ему живот копьём? Санитары, ау!"

Швабра… Я никогда не слышал, чтобы о римском орудии казни так говорили. Особенно закончившие на нём земной путь.

Мыслями и делами пришлось вернуться в современность, где меня ждал нагоняй от лидера, что не сообщил о вынужденной посадке. Потом Бадер выгнал своего лучшего пилота "долечиваться", благо дневные бомбёжки Лондона прекратились. 15 сентября мы наколотили массу нацистских летунов, и "Юнкерсы-87" перестали появляться над Британией, а "сто десятые" — робко, только в качестве опекаемых "сто девятыми".

Восторг от этого превратился в национальный праздник. По Би — Би — Си неоднократно повторяли личную благодарность Черчилля к лётчикам КВВС, назвавшего нас спасителями Империи: "Никогда ещё в истории человеческих конфликтов столь многие не были обязаны столь немногим".

Заработала бюрократия, шестерёнки которой раздавали призы и взыскания. Меня догнал Крест за лётные заслуги и звание флайт — лефте́нанта. Летучий лейтенант Королевских ВВС — нечто вроде капитана в нормальной армии.

А суб — лейтенант Корк из соседней эскадрильи, наоборот, пострадал. Мало того, что ему не добавилось звание — Истребительное командование не правомочно повышать его у моряка. Он получил письмо из Адмиралтейства, в нём со ссылками на какие‑то параграфы уставов объяснялось, что морские офицеры не имеют права носить Крест за лётные заслуги. Поэтому мистеру Корку надлежит снять ленточку этого ордена и вместо неё пришить полоску Креста за выдающиеся заслуги, она, к сожалению, менее престижна.

Я поразился, чем заняты адмиралтейские штабисты, делать им больше нечего в военное время, а Бадер рыкнул:

— Ради бога, не делай этого, Корки! Король вручил тебе Крест за лётные заслуги, и только король может его снять. А не эти тупые лорды Адмиралтейства. Вот когда король пришлёт тебе письмо с приказом заменить Крест за лётные заслуги на Крест за выдающиеся заслуги, тогда тебе придётся подчиниться. Потому что это будет настоящий приказ (13).

С прекращением дневных бомбардировок ничего не кончилось. Тысячи людей в Великобритании принялись ломать голову — как остановить ночные бомбёжки. Раньше об этом подумать было недосуг, несмотря на печальный опыт Мировой войны.

Глава двадцать первая. Ночное небо

В облачности мотор "Спитфаера" звучит как‑то иначе — громко и сердито. Беспросветная муть за бронестеклом ночью особенно плотна и неприветлива, будто кабину закрыли чёрным колпаком для отработки навигации по приборам. В Тангмере спят, кроме полудюжины человек, выпустивших меня в одиночный полёт в попытке сделать то, что разок удалось в Испании — на истребителе, лишённом радара, отыскать в туманном ночном небе немца и подстрелить его.

13. Эксцентричные выходки Бадера с полным неуважением к руководству страны, армии и флота замечательно описаны в посвящённой ему книге.