— Не гоняй понапрасну людей, — тихий голос, как всегда, заставил вздрогнуть всех присутствующих. — Я уже здесь. И я предупреждал тебя.

— О чем?! О чем ты меня предупреждал?! Как я ненавижу эти ваши тайны! — прямо скажем, Гардевир получил не самый радушный прием у короля, который только что хотел его видеть. — Нельзя прийти по-человечески сказать: Конан, береги жену, Иш-ша — не художник, а колдун, вот это я называю предупреждением! А твоими страшными сказками только детей загонять спать!

Маг, склонив седую голову, терпеливо выслушал гневную тираду Конана и, подойдя к лежащему в луже воды человеку, коснулся его рукой. Конан ожидал чего угодно, вплоть до вспышки молнии, но связанный художник только глубоко вздохнул и сел. Глаза у него были ясные, но по-прежнему испуганные.

— Развяжите его, — обратился Гардевир к Малгуину. Оторопевший воин не посмел ослушаться. Конан обратил внимание на странное спокойствие, которое разливалось вокруг в присутствии мага. В другое время начальник королевской стражи рассмеялся бы в лицо любому, посмевшему что-то ему приказать. Сейчас же он просто подошел и легким взмахом ножа перерезал веревки на руках Иш-ши. Куда-то улетучился весь гнев самого киммерийца, исчезла гримаса ненависти, стягивавшая лицо. Внутри остались лишь обида да тоскливое недоумение: «За что?»

— Отпусти этого человека, он невиновен. — Старик поднял на короля свои глубокие печальные глаза.

— Ну уж нет! — борясь с самим собой, возразил Конан. — Он колдун. Зенобия сама слышала, как он говорил: «конец красоте…», разве это не доказательство? Он ответит за свое злодейство!

— Никто не в ответе за чужие грехи. Иш-ша очень хороший мастер. Для него законченная картина уже не интересна, красота для него — в работе, он говорил не о твоей жене, а о своей картине. Он нарисовал портрет. И только. Заколдовал ее кто-то другой.

— Кто? Ты знаешь?

— Пока нет. — Гардевир задумчиво посмотрел поверх головы короля. — Но если бы я не знал совершенно точно, что Панора мертва, я бы сказал, что это ее рук дело. Перед тем, как это случилось, Зенобия собиралась купаться?

— Да.

— Вода показалась ей странной? — Конан кивнул. — А потом вдруг…

— Ей очень плохо, — перебил волшебника король, которому вовсе не хотелось при людях обсуждать то, во что превратилась его жена. — Но почему ты так уверен, что это сделал не он? — кивнул Конан в сторону художника.

— Потому что такие вещи под силу только магам, — терпеливо, как ребенку, объяснил Гардевир, — а это — просто человек. — Он ласково положил Иш-ше руку на голову. — Хотя и очень талантливый.

— Но ведь его могли просто использовать.

— Нет. Я чувствую, здесь дело не в картине. Это простое совпадение.

— Так в чем же дело? — горячий темперамент киммерийца не мог выдерживать долгих объяснений, он требовал немедленных действий. — Что ты думаешь об этом? Что мне делать?

Гардевир помрачнел, всем показалось, что даже в зале стало темнее.

— Боюсь, время моего безделия кончилось. Все говорит о том, что Демон океана Од'О снова напоминает о себе. Но ему нужен не я.

— Кто же? — Конан шагнул к волшебнику, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Два слова, как приговор, упали к его ногам:

— Ты, Конан.

Яркая вспышка на мгновение ослепила и заставила зажмуриться стоящих вокруг людей и самого короля. Лишь Гардевир, не отрывая глаз, обреченно смотрел, как превратившаяся в голубое пламя вода охватила все еще сидевшего на полу художника.