— Ты говорил, что останетесь.

Эрик покрутил в руках ложку. Он понимал, что должен поговорить с матерью о том, что узнала Анника.

— Пойдешь с нами плавать вечером?

— Сейчас слишком холодно, чтобы плавать.

— Чуть выше ручья есть пруд, питаемый горячими источниками.

Он оглянулся на свою мать, общающуюся с улле, ее черные глаза сверкали.

— Вряд ли я смогу.

Анника напряженно пожала плечами.

— Ладно.

Но Эрик видел, что она расстроилась. Он помнил ощущения от прикосновения ее руки. Следующие несколько месяцев он может быть Эриком. Может найти свое место в этом лагере. Может обрести дом и, возможно, даже завести друзей. А друзья развлекались вместе. И нарушали правила.

Он толкнул Аннику ногой под столом.

— В какое время?

* * *

Даже когда лампы давно погасли и Эрик убедился, что мать спит, он все равно мешкал. Его мать не доверяла уязвимости сна; она всегда дремала и вскакивала с кровати при малейшем шорохе.

Но они три недели учились охотиться вместе со следопытами на южном горном хребте. Он научился ходить бесшумно, наступая с пятки. Мальчик разулся и тихо пошел по укрытому шкурами полу.

Снаружи было светлее, чем в хижине, лагерь омыло голубым сиянием от серебристого света полной луны. Лишь дойдя до края леса, он осмелился вновь обуться и направился к деревьям, пытаясь найти тропинку к ручью. Он шел по ней с полмили, надеясь, что не опоздал, и даже начал волноваться, что каким-то образом свернул не в ту сторону, но затем поднялся по низкому холму, и в поле зрения появился пруд. Он оказался больше, чем ожидал Эрик, на поверхности шла рябью лунная дорожка.

Анника лежала на спине на воде, ее светлые волосы ореолом обрамляли голову. Девочка повернулась и начала плыть через пруд — тихая, как призрак.

Эрик подошел к берегу, и когда она вновь вынырнула, прошептал:

— Привет.

Анника быстро развернулась, поднимая волны, которые облизали песок.

— Я думала, ты уже не придешь.

— Мне пришлось дождаться, пока мама уснет, — ответил он, скидывая ботинки и раздеваясь до нижнего белья.

Эрик не знал, как объяснит матери мокрую одежду, но слишком стеснялся, чтобы снимать все. Когда он прыгнул в воду, в его груди возникло чувство головокружительного восторга. Он окунул голову, позволяя воде наполнить уши, заглушая весь мир, а затем вынырнул, ощущая ночную прохладу на своей влажной коже. Мальчик слышал тихий плеск от Анники, плавающей неподалеку. «До оттепели». Он сможет плавать здесь каждую ночь, если захочет. Возможно, когда пруд покроется льдом, они будут кататься на коньках.

— Где Сильви?

— Уснула раньше, чем отец. Я не хотела ее будить.

— Жаль.

Анника выпустила фонтанчик воды изо рта.

— Без нее тише. Кстати говоря, она решила, что твоя мать — принцесса.

Эрик снова окунул голову.

— Принцесса чего?

— Просто принцесса. Она очень красивая.

Эрик пожал плечами. Он замечал, как мужчины смотрят на его мать. Красота — очередное оружие в ее арсенале.

— Какой была твоя мама? — спросил он. Вопрос прозвучал странно из его уст, и он не был уверен, правильно ли его задавать.

Анника поводила пальцами по поверхности воды.

— Ласковой. Она часто пела нам перед сном. Я сказала ей, что слишком взрослая для колыбели. И жалею об этом каждую ночь.

Эрик притих. Сейчас было самое время рассказать что-то об отце, погибшем в битве. Но он ничего не помнил об этом мужчине, живом или мертвом.

— У охотников на ведьм были огромные кони, — сказала Анника, подняв голову к ночному небу.