Ибо Сс’лл Ш’Карр крушил укрепления, демонические последователи обретали плоть у его ног, и стена леди Харибдии рушилась.  

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Торвендис нельзя полностью нанести на карту. Пустыни здесь сменяются лесами, ледники — лавовыми реками, горы — океанскими впадинами, а города — пыльными равнинами. Попытки картографировать его, похоже, только ускоряют изменения ландшафта, как будто Торвендис замечает любую попытку разгадать его секреты при помощи компаса и карты. Никто из его жителей не просыпается в одном и том же мире дважды, и ничто не остается неизменным на планете, где даже цвет неба каждый час разный.  

Но даже земля не меняется так, как власть, постоянно, на протяжении всех веков перераспределяющаяся по всему Торвендису, словно лесные пожары, которые то вспыхивают, то выгорают. Подводная империя Понтифика Инфернума, где из колонн лавы создавались могучие крепости и храмы, кровавое правление Сс’лла Ш’Карра, Ковен Тысячи, который правил нацией големов из черного стекла, бесчисленные эпизоды полной анархии, когда единственными законами были разбой и безумие — казалось, все это были державы, которые невозможно повергнуть. Но истина состояла в том, что каждое правление было всего лишь одной гранью бесконечной головоломки власти, и любое из них длилось лишь краткую фазу в прошлом планеты. Как нельзя нарисовать карту Торвендиса, так нельзя и записать его историю.

Есть только легенды, и если собрать их вместе, оказывается, что они неясны и противоречат друг другу, но при этом одинаково истинны. Хаос проявляет себя на Торвендисе как изменчивость, непознаваемость. Многие мудрецы и пророки пытались разделить историю планеты на аккуратные ломтики времени, и все они умерли безумцами. Хаос не позволяет, чтобы его классифицировали, а Торвендис — мир чистого Хаоса, обманчиво замаскированного под скалы и океаны.

Всякий житель Торвендиса в конце концов становится легендой или частью легенды. Невинные, сокрушенные демоническими легионами Сс’лла Ш’Карра, после смерти стали большим, чем когда-либо при жизни, превратившись в часть безумного наследия повелителя демонов. Те, кто влачил существование в горах, лесах и пустынях, сыграли свою роль, ненамеренно создав границы между отдельными воюющими государствами. Но все они, неважно, насколько великими были, оставили не более чем рябь на озере легенд Торвендиса. Даже чудовища вроде Ш’Карра или Багровых Рыцарей стали лишь очередными персонажами в бесконечной галерее тиранов, героев и мясников.

Единственная легенда, имеющая значение — сказание о самом Торвендисе, что завоевал Аргулеон Век, мире, который тянет на себя каждая сила Хаоса, готовая принять участие в нескончаемой войне за власть в варпе. Это история о том, что никто, человек или демон, не может истинно властвовать, о том, что Хаос — это перемены, неопределенность и безумие, о том, что каждое действие на Торвендисе — триумф, а каждое изменение — трагедия. И если спросить любого обитателя планеты, то он согласится, что эта та легенда, которая не закончится никогда.

Воздух был густой и знойный, Крон дышал им с трудом. От каждого движения густая растительность джунглей содрогалась и сбрасывала капли теплой влаги, жалящие его обожженную кожу. Он был покрыт незажившими красными ожогами, местами доходившими до самых мышц, и каждый шаг причинял адскую боль. Крон хорошо знал, какова боль в аду.

Он шел уже где-то три дня. За это время ему удалось выбраться из пустыни и уйти от кровавого дождя, из-за которого в его всклокоченных волосах до сих пор путались липкие сгустки. Он пришел к границе джунглей и устремился в их глубины. На Торвендисе было немного мест, более подходящих, чтобы укрыться, и он знал, что ему придется скрываться, пока он не выздоровеет и будет готов приступить к последним шагам плана.